Сибирские огни, 1963, № 5

Расстелив на койке шаль, девушка кидала туда свои тюремные по­ житки. Хватала то одно, то другое, и все у нее валилось из рук: высколь­ знуло мыло, перевернулась жестяная коробочка, и зубной порошок рас­ сыпался по полу. Доминика спешила, боясь потерять лишнюю секунду. Ей казалось, надзирательница вернется и, ухмыляясь в форточку, скажет, что ошиб­ лась, что Труховскую никто не вызывал в контору с вещами, и прикрик­ нет: «Не нарушать тишины!» Скорей завязать все в узел... А думы роятся и роятся. Все о нем — об Анатолии. Он с одного взгля­ да поймет: сердце сердцу весточку подаст. Не мог же он не заметить во время последних — перед ее арестом — свиданий, хотя и через решетку. Не мог не почувствовать, что она... она, Доминика, любит своего синео­ кого. Любит! Он поймет это и скажет, что тоже давно думает о ней, зо­ вет ее своей настоящей невестой, без всяких там кавычек. А если не ска­ жет? Если постесняется при тюремщике? Тогда она сама... Горячие слова вырвутся из груди: «Пеша пийду в Сибирь, тилько бы з тобой. Мий ми­ лый, мий коханый...» Скорей, скорей... Успеть бы в пересыльную тюрьму, пока его не увезли из Питера... Заскрежетал замок, дверь распахнулась, и надзирательница крик­ нула: — Ну-у! Долго еще ждать?.. Сердчишко-то, видать, затрепыхалось, как телячий хвост? — Як вы смиетэ оскорблять?! — Ой, какая обидчивая!.. Тоже мне — героиня. В революцию попер­ ла. О пеленках бы, матушка, лучше позаботилась. Схватив свой кошель, девушка выбежала в коридор. Приостанови­ лась перевести дух. А вдруг ее требуют в контору совсем не для того, чтобы выпустить на волю? Могут отправить в крепость... Не за что. У них ведь нет улик. Д а и увозят в крепость среди ночи... И Доминика побежала к лестнице... В контору вошла первой. Перед ней положили бумажку: до суда разрешено проживать в Харькове, у родителей. Указали, где нужно рас­ писаться. — У меня есть думка... — голос девушки прерывался от волнения. — Добровольно в Сибирь... з моим женыхом. Его... — Никаких думок, — прервал прокурор, вскидывая зеленоватые льдинки глаз. — Знаем мы вас, таких «невест»!.. И, неожиданно выпрямившись на стуле, будто проглотив аршин, он отбарабанил каким-то деревянным голосом: — Именем закона объявляю: до приговора обязываетесь находиться в родительском доме. Безотлучно! Под наблюдением батюшки с матуш­ кой. — Но они... — Вспомнила, что родители грозили проклятием за бо­ гопротивное, по их словам, знакомство «с окаянными смутьянами», и не­ уемная дрожь разлилась по всему телу. — Они могут... не пустить в дом. — Это зависит только от вас. — Прокурор приподнял руку с прямым и тонким, как штык, указательным перстом. — Советую вспомнить о до­ черней покорности, покаяться, попоститься перед светлым христовым... — Поберегите эти советы для своей жинки... Возмущенная и оскорбленная, Доминика, подхватив кошель, повер­ нулась от стола, сделала два шага к выходу и приостановилась, как бы споткнувшись: в тюремную контору входила с узлом в руках та заботли­ вая девушка, что в прошлом году сговорила ее назваться «невестой» не­ ведомого студента Анатолия Ванеева и ходить к нему на свидание в эту 3 . «Сибирские огни» № 5.