Сибирские огни, 1963, № 5

— Вы — опять о своем... — А как же?.. Такие люди склоняются к нам!.. От пригорка начиналась узкая, словно колодец, просека. Собеседни­ ки пошли по ней. По обе стороны в лесной толще прятались новенькие домики с их желтоватыми, будто восковыми, стенами. На старых соснах висели таблички: «Ул. Межениновская». Владимир Ильич недоуменно пожал плечами. Крутовский объяснил, что это — инженер, начальник всего строи­ тельства от Оби до Енисея. — Спешит сам себя прославить! — саркастически заметил Влади­ мир Ильич и, припоминая что-то, снова взглянул на табличку. — Постой­ те, постойте... Ме-же-ни-нов... Ах, так это тот, о котором писали народо ­ вольцы в одном из своих «Летучих листков»! Д а , да. Ясно помню: «Рус­ ская Панама», «Известные всему путейскому ведомству воры, вроде Ме- женинова», «Величественное предприятие в руках воров с Витте и Д ур ­ ново во главе». И еще что-то в этом же роде. — Какая у вас блестящая память! — Такое нельзя не запомнить. Велика эта Сибирская дорога. Очень релика. И не только по своей длине, но и по безмерному грабежу строи­ телями казенных денег. Без стыда и без совести! Мне рассказывал че­ ловек, близкий к железнодорожному ведомству, — Владимир Ильич умолчал об имени Марка Тимофеевича Елизарова,— что на линии Обь — Енисей уже «перерасходовано» более шести миллионов рублей. Шести! Настоящая «Панама»! И вот вам — увековечено воровское имя. Д а и го­ род-то назвали... — Последнее — вопреки желанию сибиряков, — раздраженно пояс­ нил Крутовский. — Мы предлагали название — Обск. — Неудачно. Тяжело для произношения. — Зато правильно. И географы с нами согласились, записали в про­ токол, а потом... — Потом Николай Романов вас объегорил? — расхохотался Влади­ мир Ильич. — Как же вы, сибиряки, при вашей самобытности, стерпели?- Крутовский, посматривая по сторонам, готов был приотстать от сво­ его попутчика, несдержанного на язык, а тот, зная, что им ничто не угро­ жает, продолжал с той же насмешливостью: — И с географами вашими не посчитался коронованный узурпатор? Повелеть соизволил? — Да, соизволил! — проронил Крутовский и, снова глянув по сторо­ нам, вполголоса добавил любимое сибирское ругательство. — Язви его!.. В пути им оставалось провести еще двое суток, и они отправились на базар. Торговки в черненых шубах-барнаулках, в пестрых шалях располо­ жились прямо на снегу, между сосен; зазывая покупателей, кричали, как. галки весенней порой; нахваливали мягкие булки и жареных налимов, соленые огурцы и грузди. Крутовский, первым делом, купил пышную шаньгу. Это была испе­ ченная на сковороде пшеничная булка, покрытая толстым слоем смета­ ны, превратившейся в золотисто-бурую корочку. — Где вы еще отыщете такой хлеб?! — Он покачивал шаньгу на ладони. — Легче пуха! Ну, батенька, вы опять ударились в свою сибирскую похвальбу! А вот попробуйте — убедитесь, что я прав. Такую шаньгу даже самым острым ножом резать невозможно! Полагается разламывать. — У вас тут и грибы, небось, особенные? — Конечно! И груздочки, и рыжички... — Убедили — покупаю!