Сибирские огни, 1963, № 5

— Прикрой затылок-то. Заместо воротника. А то недолго и простуду схватить. Шляпа-то, как блин, тонкая. Только от комаров такая-то. Чтобы разговаривать было удобнее, он опустился в санях на коле­ ни и, глядя в лицо общительному человеку, продолжал: — По своей воле в такой одеже к нам не приезжають. Здесь, мил человек, быват, в большу стужу воробей на лету валится глызой в снег. А у тебя на ногах и пимов нет. Правду, видно, говорят: «Поселенец — младенец». Сибири не знает. Вот и ты... Не заметишь — околеешь. — Как-как? Что вы сказали?.. Ну, положим, до этого не дойдет. Живым доставите. — На твое счастье — дорога короткая. А ежли бы по тракту... — А вы возьмите свою рукавицу: вам же ветер дует в лицо. — Ничего. Я-то привычный. Бывало, до самого Иркутска с обозом ходил. Три года легкову ямщину гонял. И всяких господ доводилось мне возить. С чемоданами, с сундуками, с коробками. А у тебя, видать, одны книжки. Эвон сколько их! На худом коне не увезешь! Неужели все прочи­ таешь? Однако, хуже всякой работы. У нас в Колывани старые люди ска­ зывали: ежель человек «Библию» — святу книгу — всю прочитат — с ума спятит! — Вон как! — расхохотался Владимир Ильич.— Это вполне возмож­ но. Даж е наверняка мысли повернутся... Но у меня «Библии» нет: опа­ саться нечего. Сразу за околицей деревни к дороге подступили густые кусты чере­ мухи, между ними пролегли торные тропы. — Зайцев у вас здесь много! — отметил Владимир Ильич. — Охот­ ников нет, что ли? — Как не быть? Но они, охотники-то, за дорогим зверем гоняются. Белка там, колонок. Иной медведя из берлоги выковырнет. Сохатого сва­ лит — мяса гора! А от зайца что? Тьфу! У нас никто зайчатиной брюха не поганит. Сани нырнули вниз, к пойме реки. Владимир Ильич приподнялся и, повернувшись, посмотрел вперед. За рекой, на высоком обрыве хмурой стеной вздымалась к небу тайга. Справа чернели горбатые фермы мос­ та. Там, где он упирался в восточный берег, в лесу была расчищена по­ ляна, на ней дымились избы, полузасыпанные снегом. — Это и есть Новониколаевск?! — Не-е. Он — в бору. А тут кузнецы, слесаря да плотники. Мост для чугунки ладят. ’ Вдоль реки дул острый ветер, пронизывая до костей. Извозчик под­ нял воротник. — Хиуз раздурелся! — Как это понимать? На Волге такого слова нет. — Ну, северяк озорует. Понизу метет. Такой насквозь прошьет. — Извозчик подергал за полу легкого пальто, запорошенного снегом. — Да садись, мил человек, садись. Беда мне с тобой. — Ничего. Половину пути, вероятно, уже проехали? — Не-е. Обь-матушка широка!.. А на тебе ботиночки. В такие-то здесь одны бабы наряжаются летом по праздникам... В сено ноги-то прячь. В сено. Тебе еще пофартило — на чугунке ехал, в тепле. А, быва­ ло, колодников гонят в буран: все обмерзнут, белые, как покойники. Ко­ торый помоложе да поздоровее — доплетется до этапу, а хилый в снег сунется. Его — на дровни. Там и застынет. Глядишь, заместо людей при­ везут мерзлые чурбашки. Ох, насмотрелся я на людское горе!.. — А давно в Сибири? — спросил Владимир Ильич, снова усажива­ ясь в передке саней. — Тутошний. Коренной челдон.