Сибирские огни, 1963, № 5

переездов из города в город, с одной квартиры на другую, тоже выглядит новым. Мария Александровна бережно сняла кружевную дорожку, бесшум­ но откинула крышку, и ее пальцы, длинные, все еще красивые пальцы прирожденной музыкантши, легко и изящно побежали по клавишам. Самые ранние воспоминания детства были связаны с музыкой, и всю жизнь она любила музицировать. Это у нее — в роду, в крови. ...Врачеб­ ный инспектор Бланк рано овдовел. На его руках осталось пять дочерей, шестой — сын. Машенька родилась предпоследней. Она не помнила ма­ тери, обрусевшей немки Анны Ивановны, урожденной Грошопф. В воспи­ тании детей отцу помогала свояченица, тетка Катерина Ивановна Эссен. В числе родственников Машеньки по материнской линии были увлечен­ ные музыканты, в особенности дядя Карл, не расстававшийся со скрип­ кой. Ей было двенадцать лет, когда — в 1847 году — отец вышел в от­ ставку, купил в сорока верстах от Казани маленькое именьице Кокушки- но и приписался к дворянству. Там ей, Машеньке Бланк, было суждено прожить добрых полтора десятка лет, а потом и сыграть свадьбу со стар­ шим учителем физики Ильей Николаевичем Ульяновым, с которым по­ счастливилось встретиться в Пензе, куда рна выезжала, чтобы экстерном сдать экзамен на звание домашней учительницы. Машенька много чи­ тала, бегло говорила по-немецки и по-французски, но едва ли небольшую часть времени в Кокушкино проводила за роялино. Потом, когда у нее появилась своя семья, маленькие дети любили з а ­ сыпать под ее музыку. ...Мария Александровна выпрямилась на стуле и на минуту прикры­ ла глаза. Руки замерли. Она вспомнила, как напевала Володе у его ко­ лыбели: Позднее даже уроки дети привычно готовили под звуки фортепьяно, доносившиеся из столовой, где она играла не столько для себя, сколько для них. Мария Александровна была глубоко убеждена, что музыка помога­ ла ей радоваться жизни, работать, хлопотать по дому и, самое главное, воспитывать детей, которых она желала видеть передовыми людьми сво­ его века. Очнувшись от раздумья, она развернула на пюпитре второй лист из «Аскольдовой могилы»; играя, лишь изредка бросала взгляд на ноты. Иногда, откинув голову, закрывала глаза, а пальцы, быстрые, послушные пальцы, продолжали бегать по клавишам. Но чаще всего она покачивала головой в такт^музыке и своим думам о пережитом, о детях. Илья Николаевич, бывало, заслушивался ее игрой, старинными пес­ нями и романсами... Мария Александровна положила ноты на пюпитр, тоже наполовину потерявший полировку, и стала играть то, что муж лю­ бил более всего. В летние каникулы, гуляя с детьми по полям, Илья Николаевич час­ тенько напевал положенное на музыку и ходившее по рукам стихотворе­ ние Рылеева: ...А тебе на свете белом Что-то рок пошлет в удел? Прогремишь ли в мире целом Блеском подвигов и дел? По духу братья мы с тобой, Мы в искупленье верим оба. И будем мы питать до гроба Вражду к бичам страны родной.