Сибирские огни, 1963, № 5

/ к Щ Ш О Ш Ж . 8. Б у ш и н В З В Е Ш И В А Н И Е Т Я Ж Е С Т И О о в а я повесть Вадима Кожевни- * * нова «День летящий» по време­ ни охватывает военную пору, первые послевоенные годы и нынешние дни — уже после XX и XXII съездов партии1. Повесть открыто публицистична: не­ которые страницы носят прямо-таки га­ зетно-статейный или фельетонный ха­ рактер; встречаются порой стилистиче­ ские неряшливости, словесные штампы («Коммунисты вели себя активнее в бою...»); иногда персонажи не очень-то удачно шутят, обнаруживая просчеты авторского вкуса (похудевшая в разлуке жена говорит мужу, который ее не уз­ нал: «Вы глупо шутите, оскорбляете за то, что у меня тела совсем мало оста­ лось»), Вызывает возражение и то, ка­ ким образом писатель порой старается подчеркнуть в своем главном герое Цы- плакове любовь к естественности, про­ стоте, разумности. Например, сообщает­ ся, что на своем строительном участке Цыплаков повесил вместо лозунгов ценники. Конечно, хорошо, когда рабо­ чий знает, сколько и за что он зарабо­ тает. Но почему же надо делать это «за счет» лозунгов? Лозунги ведь бывают и неплохие. Или вот говорится, что на фронте Цыплаков «не кричал с молодецким 'В . К о ж е в н и к о в . День летящий. По­ весть, «Знамя,» 1962, № 10. отчаянием: «За мной, вперед, в атаку!» — а произносил обычным человеческим тоном: «Ну, хватит канителиться, побе­ жали на них!» Не следует иронизировать над теми, кто кричал (ведь действительно кричал!) «За мной, вперед!». Наоборот, странно и не очень-то убедительно выглядят лю­ ди, которые в обстановке боя всегда «произносили» и никогда не кричали, и на устах у них были не команды, а уве­ щевания. Неубедительно и то, что каждый раз, когда герой получал пулевую или даже осколочную рану, «лицо его обретало обиженное, досадливое выражение»: всегда-то он лишь досадовал на свое временное выбытие из строя. Но все-таки, несмотря на все эти про­ махи, при всей ее внешней непритяза­ тельности и небольшом размере, повесть представляет значительный интерес, в ней есть нечто очень важное и принци­ пиально новое для нашей сегодняшней литературы. Это новое воплощено прежде всего в образе главного героя Цыплакова. Писа­ тель, видимо, не без умысла дал ему та­ кую неказистую фамилию, да и имя у него самое простое: Сидор Иванович. А внешность? Плешив. Лицо костлявое с блеклыми голубыми глазами. На лице этом смешно выглядят толстый «санови­ тый» нос. Именно таким герой выбран, должно быть, для того, чтобы и в этом было контрастное противопоставление самому духу культа личности с его пом­ пезностью, напыщенностью, дутой вели­ чавостью. И имя и внешность героя ес­ тественно и легко «вписываются» в об­ щий лирико-иронический, разговорный, памфлетно-публицистический тон пове­ сти. Цыплаков — характер чрезвычайно цельный, органичный. Это человек боль­ шого нравственного здоровья. Ему претит