Сибирские огни, 1963, № 5

разговаривай — порты все одно стирай! А гордым умом обрадовалась: «Такая же ты баба, как и я, и нечем тебе передо мной гордиться». Примирив во мне и прическу, и брюки, и «умные» разговоры, тетя Настя сказала: — С чудинкой ты баба, а простая. Теперь пришла очередь и мне обрадоваться: «простая» — это значит такая же, как она, Настя, как все простые, хорошие люди». Я думаю, читатели распознали в этой новелле интонацию великолепного русского художника, мастера очеловеченных картин природы и коротких рас­ сказов, полных философского смысла, — Михаила Пришвина. Что ж, Кира Тка­ ченко выбрала себе отличного учителя. Иван Самойлов — коренной сахалинец и даже потомок каторжанина, став­ шего участником революционного переворота в Александровске. Рассказы И. Самойлова печатались в областной газете, в сборниках, отдельными книжками. У них есть слабые и сильные стороны, а над языком автору надо еще работать. и работать. Самойлов помнит великое множество сюжетов, «заимствованных» из самой жизни. Он пишет и на современные темы, однако играют всеми цветами ра­ дуги именно те эпизоды в его рассказах и в киноповести на историческую тему Три брата», которые связаны с бытом старого, не индустриального Сахалина. -'Сахалинская» литература обращена к современности, но и о «старом Сахали­ не» интересно прочесть в красочно написанном рассказе. Мне кажется, что и этой характеристики сахалинской прозы достаточно, чтобы констатировать: она становится на ноги. Как ни странно, именно очерк не занял достойного места в литературе са­ халинцев. Между тем, свидетельствую по личному опыту, Сахалин и Курилы — су­ щий рай для очеркиста. Все здесь ярко, неожиданно, исполнено интереса. В об­ ласти — десятки микрорайонов, каждый со своей экономикой, своим обликом природы и даже своеобразным составом населения. К тому же на Сахалине много опытных журналистов, а известно, что авторы литературных очерков вербуются обычно из числа талантливых, «думающих» газетчиков. Но какая-то противоестественная стена отделяет на Сахалине «писателей» от «журналистов». Первые, очевидно, далеки от острых проблем сахалинской действительности, вторые не очень-то склонны подняться над материалом и искать для знакомой им действительности художественного обобщения, а без этого нет литературного очерка. В своих сборниках и маленьких книжках издательство удовлетворяется перепечаткой очерков-однодневок, невыразительных портретов ■знатных людей, из которых еще кое-как можно узнать биографию героя, тогда как его характер в фокус зрения автора не попадает. Есть, однако же, и несколько приятных исключений. Арнольд Пушкарь, корреспондент газеты «Советский Сахалин», издал кни­ гу «Курильские острова», лишив тем самым столичных авторов, лишь наезжаю­ щих в область, ничем не оправданной монополии на книги путевых очерков о Сахалине. Читатель узнает от Пушкаря много интересного о Курилах, о необыкно­ венной природе островов, о тех, кто живет и сегодня на самом краю советской земли. Отличный очерк «Мой знакомый старик» напечатан в последнем выпуске местного альманаха. А. Резвушкину удалось нарисовать образ неуемного старика, которому до всего есть дело. Сюжет несколько раз поворачивается, и каждый раз к образу старика добавляется еще одна характерная черточка. У автора — свое лицо, своя позиция в рассказе, который написан эмоционально, хорошим языком, единым дыханием. И все-таки художественный очерк — отсталый участок литературного фрон­ та на Сахалине. Так будет продолжаться до той поры, пока эрзац-очерки будут находить в издательстве своих ценителей.