Сибирские огни, 1963, № 5

Я иду под сводом лапчатым потихонечку. И посвистывают рябччки свистом тоненьким. Я — лесник, ко мне на бороду солнце — зайчиком. Захочу, — и сосны — бором станут над лужайкою. Я приберег к концу разговор о Владимире Санги, представителе местной ко­ ренной национальности, потому что он предстоит перед читателем и как поэт, и как рассказчик, и как фольклорист, и как интересный очеркист. Вл. Санги — колоритная фигура. Нивх, родившийся в стойбище Чайво, он получил образование сначала в национальной сахалинской школе, потом в ленин­ градском институте им. Герцена. Он — учитель географии, спортсмен, несомнен­ но одаренный литератор. Стихи он сочиняет по-нивхски, иногда переводит их сам, иногда передает подстрочники русским поэтам. Рассказы пишет пр-русски, нивхские легенды обрабатывает также по-русски. Он читает свои стихи сначала по-нивхски в волнующем, непривычном для нас ритме, потом по-русски, и тогда кажется, что перевод не передал чего-то очень важного, звучит спокойнее оригинала. Приведу здесь стихи «Собачий лай» в авторском переводе: В эту ночь небывало пуржит, Ты в постели согретой лежишь. Слышишь, друг, собачий лай? Из постели уютной вставай. Может, ходит по улицам смерть, Может, ломится в чью-нибудь дверь. Слышишь, друг, собачий лай? Из постели уютной вставай. Может, кто-нибудь сбился с пути И дороги ему не найти. Слышишь друг, собачий лай? Из постели уютной вставай! Санги пишет только о жизни своего народа. Это естественно. Кому, как не одному из первых образованных людей этой крохотной народности, и рассказать миру о поэзии жизни нивхов, о своеобразном фольклоре, унаследованном от предков? В рукописи одного рассказа Санги мне встретился интересный образ. Ста­ рый нивх, не оставивший потомства, томится одиночеством, мыслями о бесплодно прожитой жизни. Среди зимы старик приходит на речку и сквозь зеркало льда различает еще живого самца кеты, который ходит по дну ямы, обомшелый, оку­ танный оледеневшими водорослями, —• кет не выполнил своей биологической функции, не оплодотворил молоками икру самки, и потому нерадостная жизнь еще теплится в нем. Наверно, надо быть нивхом, охотником и в то же время об­ разованным человеком, чтобы найти в природе столь выразительную параллель судьбе одинокого старика. Несомненно, Вл. Санги предстоит осовременить сюжеты своих произведений.. И, главное, ему придется еще много работать над языком. Санги располагает до­ вольно богатым словарным фондом, но «чувство языка» (русского) ему нередко' изменяет. В «Нивхских легендах», которые он творчески обработал, сблизив, как я полагаю, с мотивами европейских сказок (как, например, в «Кыкык»—легенде о девочке, злой мачехе и лебедях), Санги на одной странице авторского текста пользуется то былинным строем речи и старыми русскими словами, то строит