Сибирские огни, 1963, № 5

напомнит и позволит переосмыслить факты островной истории, а главное—пока­ жет, как складывается жизнь нашего современника на окраине. Конечно, все, чем жив человек в Донбассе, Костроме и самой Москве, нечуждо и сахалинцу. Но есть не мало своеобразного в жизни окраины (не только в ее природе); об этом, т. е. в конечном счете о с е б е , хотят прочесть в книге местного автора. * * * Газетная передовица, как бы искусно ее ни зарифмовать, не становится ак том поэзии. С трибуны XXII съезда справедливо сказано, что у виршей «на даты» язык фанерный, рифма торчит колом, чувства ни на гран, а мысли списаны с позавчерашней передовой. Великое множество подобных стихов появляется, как и повсюду, на страницах 27 сахалинских газет. Скорее всего, редакторы рас­ сматривают эти стихи как обязательный элемент в е р с т к и праздничного номе ра — наряду с крупными заголовками и клише. Как и милые стишата, которым бы красоваться в девичьих альбомах (к сожалению, они появляются не только на газетном листе, но иногда и в книгах, как это случилось со сборником М. Лисин ского, изданным на Сахалине), они ни малейшего отношения к литературе не имеют. Впрочем, как я заметил, их никто и не читает. И в то же время, кому из сахалинцев, восприимчивых к поэтическому ело ву, незнакомы следующие стихи Николая Петроченкова, которые я приведу здесь полностью: Я, глядя в эту тишь и синь, Смоленщины ревнитель, Жду пуха легкого с осин И паутины нитей. Но здесь природы нрав не тот: Она то зноем полыхнет, То расслезится лужей, То над землею поведет Лиловым носом стужи, То мирно спит — не разбудить, То улыбнется кротко, То вдруг ветрами загудит, Взревет луженой глоткой. Но в добрый час в ее тиши И в ясности бездонной Почуешь вдруг такую ширь, Такой простор свободный, Что, не ища ненужных сходств, Постигнешь, успокоенный: Везде прекрасное цветет, Хотя везде —по-своему. Здесь образ сахалинской природы поэтичен и — заверю от себя — точен. Ио суть стихотворения не в любовании переменчивой сахалинской природой. С детства поэт несет в себе любовь к мягкой природе родной Смоленщины. Он, как и десятки, как сотни тысяч других переселенцев, увидел и, может быть, уже по­ любил другой мир, который его обступает на Сахалине. Он ищет примирения столь разных образов и убеждается в том, что «везде прекрасное цветет, хотя везде — по-своему». Может быть, эта мысль не такал уж новая, но поэт расска­ зал нам о глубоком личном переживании и встретил единодушный читательский отзвук. Иные, из читателей проделали тот же путь и готовы признать правоту по­ эта, другие продолжают и во сне и наяву грезить образами детства и чувствуют себя на Сахалине гостями, временными жителями. Но и они задумаются над сти­ хами Петроченкова и, вероятно, поддадутся их эмоциональному воздействию; Впрочем, не одни только сахалинские читатели... Сила Петроченкова в том, что он, одним из первых, стал рисовать нам ду­ шевный мир переселенца, недавно обосновавшегося на Сахалине. Не одни патри­ отические соображения привели его на остров, он думал, конечно, и о своих лич