Сибирские огни, 1963, № 5

«Я, конечно, скажу не в похвалу себе, но. честно говоря, в этих произведе­ ниях заложены разносторонние знания. К тому же произведения подлинно реали­ стичные. Что же касается гласных и других мелких ошибок, то это, по м оем у , не может отразиться на мышлении*. А в «приложенных к сему произведениях» повествуется: «Он в наземной поэзии не находил толку, за исключением в авст ральном мире». Можно, наконец, столкнуться и с неграмотностью, так сказать, принципиаль­ ной: «Прошу не писать мне о том. что надо учиться. Это я и сам знаю, мне на до научиться писать стихи*. Научиться надо, а учиться не хочется. Но это еще полбеды. Хуже, когда человеку надо не столько научиться, сколько напечататься. Кое-кто еще твердо уверен, что стоит его фамилии по­ явиться в печати, как двери в большую литературу распахнутся перед ним настежь. Но все это, в конечном счете, печальное исключение, и не о таких авторах пойдет дальше речь. Подавляющее большинство стихов, поступающих в редак­ ции, — отклики на крупные, исторические события, которыми так богата наша действительность. Массу стихотворных откликов, например, газеты получали к канун и в дни XXII съезда партии, в дни полетов космических кораблей. Много стихов приурочено к знаменательным датам. Немало, понятно, и так называе­ мой «чистой» лирики. Однако количество еще ничего не доказывает. Да количественный рос! здесь, пожалуй, и не так уж велик. Примечательно другое. Моя журналистская судьба сложилась так, что с первых же лет работы я оказался в окружении на­ чинающих, пробующих свои силы как в журналистике, так и в литературе. Хо­ рошо помню стихи и рассказы, поступающие в редакции газет двадцатых, три­ дцатых годов. Так вог, литературно и технически грамотные произведения тогд» в нашей почте были настоящей редкостью, а сейчас их — заметное большинство. Но, к сожалению, и здесь не обойтись без «но», — еще нередко эта гра­ мотность дальше громкого слова да звонкой рифмы не идет. Не редка, повто­ ряю, и простая беспомощность. И почти все молодые авторы сами понимают это. Не случайно же так упор- ю в их письмах повторяется просьба помочь, «обратить внимание»! При этом присланные вещи то и дело именуются то «стишками», то «писаниной». Это нз пренебрежение к своим литературным занятиям, а скорее своеобразное выраже­ ние самокритики или, если хотите, наивный дипломатический ход. А бывают и такие чистосердечные признания: «Я проживаю в деревне Голдобе. У нас нет ни клуба, ни кино. В вечернюю школу поступить негде. А как без ученья жить в такое время, ведь сегодняшнее, поколение будет жить при коммунизме! Подскажите мне, как нужно действовать Все, что находится в сердце, хочется описать стихами». А дальше идет стихотворение, которое кончается так: Чтоб умирать было не стыдно. Чтоб долго помнили тебя. И о тебе чтоб гоиорили: Да, парень прожил ведь не зря. Как же помочь таким вот авторам? На что «обратить внимание»? Что им сказать? В наши дни молодым, не подающим надежд, обычно рекомендуется гово­ рить прямо: «Бросьте писать. Безнадежно. Лучше займитесь делом, которое при­ несет больше пользы». Как будто правильно. Польза прежде всего. Но где крите­ рий безнадежности? Всегда ли можно определить его безошибочно? Года трн-четыре назад пришел автор, стихи которого уже получили катего­ рическую оценку: «Бросьте писать. Лучше займитесь...» и т. д. При беглом про смотре стихи казались действительно суховатыми, надуманными. Однако нет- нет да и проглядывали интересные, живые строчки: