Сибирские огни, 1963, № 4

Открывая глаза, Иван видел прямо перед собой карту, на которой был обведен красным неровным овалом Томский район. Каждый день он взглядывал на него: то с лаской, то машинально, то по деловой потреб­ ности. А сейчас район зиял, как неверная топь, отграниченная предуп­ реждающей красной линией. И вязнешь в ней, и затягивает с головой, и скоро дыхнуть будет нечем. Хорошо хоть, что Вася не остался больше в Томске. Н а кой это черт надо, чтобы сын видел отца растерянным? С чего же все началось? С раскрытия «Ленинградского центра» и «Московского центра»? Нет, не был неожиданным обвинительный акт против Зиновьева, Каменева, Евдокимова, Гертика, Ш ацкого, Мяснико- ва. Это были отпетые оппозиционеры, которые много лет атаковали гене­ ральную линию партии. С постановления ЦК ВКП (б ) о проверке партийных документов? Нет, его воспринял Иван как справедливую необходимость. Разгромлен ­ ные враги позабились по щелям и уповают на новый подъем мировой контрреволюции, банды которой лезут на рожон — фашисты, самураи. Недаром Германия вышла из Лиги наций и ввела всеобщую воинскую повинность; а И талия вторглась в Абиссинию; а японо-маньчжуры уже пробуют оружием прочность нашей границы — то в районе Гродеково, то в пади М ещерякова. И в ожидании схватки мы чистим себя, обращая свой меч на явных, и тайных, и потенциальных союзников мировой контррево­ люции. Все правильно, все как и должно быть. Так дум ал Иван. Но с чего же все началось? С «дела Енукидзе», которое промелькну­ ло почти незамеченным? Иван прочитал в «Правде», что секретарь ЦИК СССР Енукидзе получал сигналы о засоренности апп арата ЦИК , но ап­ парат не почистил. ЦК ВКП (б ) исключил Енукидзе из партии с такой формулировкой: перерожденец и обыватель. Прочитав о «деле Енукид­ зе», Иван только пожал плечами: в оппозициях человек никогда.не участ­ вовал, чего занесло его в эту кашу? С чего ж е начался вихрь комиссий, который понесся по краю, кое-где сметая секретарей райкомов и председателей РИК ов, у иных вытрясая партбилеты? Пожалуй, у этого вихря было сложное зарождение. Тревога, охва­ тившая всех после убийства Кирова, как-то незаметно подменилась нер­ возностью. Иван не раз вспоминал Васин вопрос: почему оказалось так много убийц Кирова и жили они в разных городах? Это был, конечно, на­ ивный вопрос, и опытному политику нечего было над ним ломать голову, и правильно тогда Иван ответил сыну. Но вот, поди ж ты, вопрос-то — вспоминается. Возникал в сознании шепот Трусовецкого, и казалось Ивану, что нервозность родилась еще до тревоги, она сквознячком гуляла уже на по­ следних заседаниях XVII съезда, когда время подходило к выборам ЦК . Иван ни о чем не расспрашивал Трусовецкого и не знал , откуда пошли эти разговоры о смене генсека. Он не хотел их слышать! Он привык к тому, что только оппозиционеры атаковали Сталина, он не хотел менять генсека, как, наверное, ветераны не хотят менять старое, простреленное, обожженное знамя полка на новое, хотя оно того ж е цвета и с теми же девизами... И вот вихрь нервозности докрутился до Томска. Иван не боялся проверок, он вообще любил привечать гостей. И пусть найдут недостатки, но он всегда спокоен за главное: за верность генеральной линии партии. Председатель комиссии — новый второй секретарь крайкома — но­ сил высокую каракулевую шапку и очки с железными дужками . По лицу