Сибирские огни, 1963, № 4

— Стой тверже!.. К аждое дело надо до мелочей доводить! Зачем ело­ зить поверху, очки втирать? Васю обиж ала папина раздраженность, но одновременно была прият­ на. В первые месяцы он чувствовал себя скорей гостем, чем сыном. Папа будто боялся хоть чем-то его задеть. А сегодня он ворчал и раздраж ался, как обыкновенный отец. — Что-то, мужчинки, копаетесь, — сказала тетя Р о за из передней. —Я боты надеваю. В театре они сели в директорскую ложу, у закругленного барьера, обитого старым бархатом. Пьеса называлась «Счастливая женщина». Актеры говорили о любви и о том, что нужно советской женщине для счастья. Вася не очень вникал в их разговоры , разве что вылавливал шуточки, чтобы хоть посмеяться. Но его не огорчало содержание. Когда раскрывался занавес и в тем ­ ный зал бил солнечный свет сцены, Вася не мог наглядеться и не замечал темноты вокруг, словно зал сжимался до пределов маленькой ложи, а сцена все вбирала в свое дневное сияние. В этом откровенном и обманчивом свете рисованые деревья воспри­ нимались, как живые, и окно, затянутое марлей, как будто отблескивало стеклом. Это было как игра, как переводные картинки, которые поражают яркостью, едва сведешь с них тусклую бумагу. Актеры были такие легкие и красивые, открытые для всех взглядов, они говорили громче, чем говорят люди обычно, их смех был охотнее, а печаль откро­ веннее, чем в жизни; поэтому они казались людьми особого, праздничного настроя. И этот настрой души передавался Васе. В антрактах в кабинете директора пили пузырчатый лимонад. Ди> ректор театра и главреж слушали тетю Розу, присев на краешек кресел,, и Васе хотелось усадить их прочнее. — А вот я — счастливая женщина? — спросила тетя Роза. — Кто тебя знает, — сказал папа, по привычке забравшийся за ди­ ректорский стол и покручивающий на стекле стакан с лимонадом. — Нет, слушай, я серьезно,— по пьесе. Работа? Любимая работа есть у меня. Хороший муж? Есть хороший муж. У меня очень хороший муж, и, знаете, я это говорю не потому, что при людях, или потому, что он секретарь горкома. П апа, сморщившись, замотал головой, будто лимонад ему плеснули за шиворот, и посмотрел на директора: — Это с ней, бывает... Ну, милая, пошла шить — к ак пороть будешь? Все посмеялись, и тетя Роза объяснила: — Театр должен нас учить. Вот я и воспринимаю: все ли у меня есть для счастья? Д ру зья — есть, и любовь, и перспективы, и — ребенок. Н алегая на лимонад, Вася тоже посмеивался над тетей Розой. Он д а в ­ но заметил у нее эту черту: примерять на себя героинь из книг, фильмов или пьес. Слово «ребенок» было неожиданным, как и похвала мужу, и В а ­ ся поморщился, как папа, только головой не помотал — удержался. — Ребенок,— сказала тетя Р о за ,— ты за два антракта выпил четыре стакана. Смотри, что-нибудь случится. Васю покоробила эта бестактность, да еще перед чужими людьми, но он не успел ответить как-нибудь погрубее; слова тети Розы столкнулись со словами директора: — Не беспокойтесь, лимонад хороший. — Нет, я — действительно счастливая женщина! Несмотря на то, что она глупо сказала о лимонаде, Васе было хорошо и с ней, и с папой, и с ее болтовней, и с похвалами в честь папы, и с этим дурацким лимонадом , на который он действительно чересчур поднажал. Когда ему было хорошо с тетей Розой, ему становилось неловко