Сибирские огни, 1963, № 4

можем ехать дальш е в такой ужасной, в такой невыносимой тесноте. Иначе мы отправим телеграмму... — Кто это «мы»? — вызывающе холодно перебил ж андарм , встав между ними высоким столбом.— П а-пазвольте осведомиться? — П ассажиры . Все пассажиры вот этого вагона.— Владимир Ильич, сделав шаг в сторону, снова оказался лицом к лицу с начальником стан­ ции. — Согласно «Общему уставу железных дорог», утвержденному ми­ нистром... — Господином министром путей сообщения,— подчеркнул жандарм . — Вам-то полагалось бы знать. — Вы правы ,— неожиданно согласился Ульянов,— устав утвержден господином министром, князем Хилковым и обязателен для начальника такой крупной станции, у которого, конечно, найдется вагон. Один вагон. Т ак вот, согласно уставу пассажиры имеют право требовать предоставле­ ния мест в полном соответствии с приобретенными билетами. В против­ ном случае... — И что же «в противном случае»? — снова прервал жандарм , теряя терпение, но еще не зная, как же лучше всего положить конец этому спору. Проще всего было бы задерж ать смутьяна. Но что скажут сверху? Ведь придется докладывать в Санкт-Петербург. Не вызвать бы гнева. Шифрованной депешей было строго предписано «С особой тщательностью проследить... Ни под каким предлогом не дозволять остановки...» Не доз- во-лять! Заслыш ав разговор о прицепке вагона, их окружили возмущенные пассажиры . А позади толпы Владимир Ильич увидел массивную фигуру степенного барина в темно-синей шубе на хорьковом меху, в бобровой шапке с бархатной тульей. У него был прямой нос, аккуратно подстри­ женная борода до самых ушей и кустистые брови с крутым изломом. Он появлялся на каждой большой станции; прогуливаясь, прислушивался к спорам с начальством. И Владимир Ильич чувствовал — всматривается в него то с одной, то с другой стороны ощупывающими, круглыми ястре­ биными глазами. Порой барин как будто даж е разделял возмущение,— вагоны третьего класса, действительно, переполнены! — но ни разу не проронил ни слова. Вот и сейчас он остро приглядывается, словно в па­ мяти сличает черты лица с фотокарточкой. Кто же он? Шпика вряд ли нарядили бы столь богато? Городовой принялся разгонять толпу: . — Не скапливаться! Не скапливаться! А ж андарм спросил с язвительной усмешкой: — Уж не думаете ли вы «в противном случае» покинуть поезд? — К вашему спокойствию, не собираюсь. А телеграмму в Петербург придется отправить. — Какую же? — Видите ли... Д а вам и без того известно: департамент полиции разрешил мне следовать в Сибирь на свой счет, по проходному свидетель­ ству. И, естественно, в пассажирском вагоне должно быть хоть немножко удобнее, чем в тюремном. А любой из пассажиров, хотя им и приказано «не скапливаться», может подтвердить... При этих словах барин в бобровой шапке отвернулся от них и, как бы поразмыслив, тем же медленным прогулочным шагом направился в вокзал. — А между нашим вагоном и тюремным — продолжал настойчивый пассажир,— разница лишь в том, что на окнах нет решеток. Невыносимая теснота. Дыш ать совершенно нечем. Д а , да. Нетерпимо. Архивозмутн- тельно! И на каждой станции продают билеты, не считаясь с тем, что