Сибирские огни, 1963, № 4

Зина пыталась успокоить ее: — Д а он поправится. Вот увидите. Обязательно поправится. У него крепкая воля к жизни. — Адрес! Я желайт иметь адрес. Буду посылайт дьепеш Москва... Оставив в коридоре Зину с хозяйкой, тихо вошла в комнату и бес­ шумно закрыла за собой дверь. Осмотрелась. Одно окно — в темный двор, другое — на улицу. Оттуда сквозь тюлевую занавеску пробиваются, приглушенные изморозью на стекле, лучи несмелого зимнего солнца. Продавленный диван в белом чехле; черная печка, похожая на задымлен­ ную колонну; стол с одинокой чернильницей; старый комод, на нем — флакончики с каплями; узенькая, как для бедного студента, железная кровать... Больной леж ал под байковым одеялом, сверху было наброшено пальто. Лицо у него так раскалено, что взъерошенная бородка и смятые усы казались совсем светлыми, веки крепко сомкнуты, сухие губы потрес­ кались, чуть заметно шевелились, безмолвно прося глоток воды. Сбросив шубку, приподняла его голову, налитую ж аром , и поднесла к губам стакан с водой. Владимир Ильич медленно и тяжело приоткрыл непокорные веки, воспаленные до красноты, и вдруг по его лицу как бы пробежал осве­ жающий солнечный луч. На секунду вернулись прежние силы, и больной порывисто отпрянул от подушки. — A -а, это... Надежда... Констан... стин... Просто... От неожиданности она чуть было не разлила воду. Сунув стакан на комод, снова метнулась к кровати. — Ой, что вы... Не надо... Вам вредно... — Просто — Надеж... Надя!.. Не... не обидитесь? — Силы оставили его, и он повалился спиной на подушку. — Первый раз зашли, а я вот... Он снова попытался приподняться. Но она успела опустить д р ож а ­ щие руки ему на плечи и уложить его. — Л ежи те спокойно... Я прошу... Вот так... Совершенно спокойно... — Подчиняюсь... Только вы... скажите... Вы не... — Конечно, не обиделась... Зовите меня, как вам больше по душе. — Это я так, про себя... Вы извините. И... поближе. Д авно мы... Мне кажется очень-очень давно... не виделись. Расскажите... как идет... — В другой раз. А сейчас, представьте себе, что я ничего не знаю. — Но... — Вам нельзя много разговаривать. — По глазам вижу: все благополучно. — Д а , все живы-здоровы. А вот больным все-таки... — Молчу-молчу... Переменила компресс на лбу, взяла стул и подсела к кровати. — Заботливая у вас душа! Знали бы, как я рад... — снова заговорил Владимир Ильич; шевельнув руками, лежавшими поверх пальто, улыб­ нулся. — Но... видите, как принимаю... И чаем не могу угостить. — Чай — наше дело, женское... — коснулась ладонью его горячей руки. — У вас и без того ж ар . Выпейте-ка еще немножко воды. Вот так. А теперь вам лучше помолчать. — Нет... нет... Что вы?!. Я не могу так... И мне уже лучше... — При ­ слушавшись к разговору, доносившемуся из коридора, спросил с преж ­ ним беспокойством: — О чем они там?.. Заговорщицы!.. Небось, опять... о телеграмме? — Д а . Все советуют. Надо послать. — Зачем? Я поправлюсь... Поправлюсь... И маму волновать не хочет­ ся... Опять для нее... хлопоты, тревоги... Бессонная ночь в поезде... Н ель ­ зя ей... 2 «Сибирские огни» № 4.