Сибирские огни, 1963, № 4

яия в дискуссии и исследовательские статьи о некоторых литературных па­ мятниках составляют содержание книги «Судьбы родного слова»1. Книга обра­ щена к молодежи и претендует на реше­ ние кое-каких спорных вопросов со­ временного русского языка. Но можно ли согласиться с А. Юговым и принять все его выводы и советы? Да, действительно, это очень прискорб­ но^ что в новом академическом словаре 1957 года представлено только 85 ты­ сяч слов, тогда как 4-е издание «Толко­ вого словаря» Даля их насчитывает 220 тысяч. «То есть, исключено из литера­ турного языка, страшно молвить, 135 ты­ сяч слов. Да еще из оставшихся-то мно­ гие снабжены пометою предостереже­ ния». Ратуя за неограниченную свободу в употреблении русских слов, за обога­ щение письменного языка формами уст­ ной речи, А. Югов восстает против «дур­ ного лексикографического обычая» снаб­ жать слова пометами: «просторечие», «областное», «разговорное», «устаре­ лое». Он воспринимает эти пометы, как неодобрительные и даже прямо запрети­ тельные и — в пылу полемики? — объ­ являет нормативную лексикографию... ■пережитком. И тем не менее, почти на всех страницах своей книги А. Югов пользуется термином «просторечие» (в кавычках и без кавычек). Нет, зло не в лексикографических пометах! Устанавли­ вая характер того или иного слова, лек­ сикографы опираются на живые языко­ вые отношения нашего времени. А к упо­ треблению то или иное просторечное слово может быть пригодно или непри­ годно «по рассмотрению», как говари­ вал Ломоносов,— в зависимости от ме­ ста и времени, от литературного направ­ ления, от жанра и художественного вку­ са писателя. Природа просторечия диа­ лектична. С одной стороны, оно являет­ ся неиссякаемым источником обогаще­ ния и совершенствования литературного языка, предоставляя в его распоряжение красочную, выразительную синонимику. Этим широко пользуются наши лучшие писатели: Шолохов, Твардовский, Иса­ ковский и др., что не помешало им со­ здать образцы великолепной прозы и по­ эзии, ставшие общенародным достояни­ ем. С другой стороны, просторечие мо­ жет быть результатом пережиточных или искаженных форм, и тогда оно, естест­ венно, изгоняется из литературного язы­ ка, так как засоряет его, мешает его развитию. А. Югов выражает гневный и совер­ шенно справедливый протест «лжеуче­ ным педантам», которые «чураются» жи­ вого русского слова. В языке художест­ венной литературы просторечие находит­ ся в соответствии с прогрессивной тен­ денцией развития литературного языка 1 А. Юг о в . Судьбы родного слова, М., «Мо­ лодая гвардия», 1962. и реалистическими устремлениями ав­ тора. Оно используется для создания ис­ торического и социального колорита. Оно придает языку яркую национальную окраску, ибо «все языки имеют между собой некоторое сходство в высоком и совершенно отличны один от другого в простом или, лучше сказать, в просто­ речном» (Жуковский). Просторечие мо­ жет служить средством создания живо­ сти, непосредственности, красочности в повествовании. Но во всех случаях оно должно применяться выборочно, в меру, в соответствии с чувством «соразмерно­ сти и сообразности», а не как имитация натуральной простой разговорной речи. Просторечие не равнозначно народности. Для общенародного литературного язы­ ка характерны обработка, отбор, норма. Литературный язык закрепляет самое ценное, самое важное и нужное как в синтаксисе, так и в словаре. И прямо противоположно истине утверждение А. Югова о том, что в наше время «ши­ рится разрыв между еще не успевшим вокнижиться живым языком народа и языком литературным». Бурно и стреми­ тельно происходит обратный процесс: в литературный язык мощным потоком вливаются слова, обороты, синтаксиче­ ские конструкции из живого разговорно­ го языка трудового народа. И вполне закономерно, что этому движению оказы­ вают сопротивление устойчивые нормы общенационального языка, которые должны быть средством повышения культуры и художественного вкуса на­ рода. Взаимодействие и связь языка ли­ тературного и народной речи в наше вре­ мя возрастает и укрепляется, это же со­ вершенно очевидно. Отрицая жизненность нормативной лексикографии, А. Югов, тем не менее, стремится вычеркнуть из употребления в русском языке максимум иностранных слов. О засорении ' русской речи варва­ ризмами он говорит с гневом и убежден­ но, по праву человека, любящего сзой родной язык, по праву гражданина и ху­ дожника слова. Но писатель явно пре­ увеличивает опасность «безудержной языковой интервенции» — она не сокру­ шит самобытности и могущества русско­ го языка. Современный русский народ в совершенстве владеет общепринятой ино­ странной терминологией политического, научного и технического характера. Это­ му способствует и его растущая культу­ ра, и усиливающееся международное общение. Дело не столько в наличии в словаре русского языка иностранных слов, сколько в неумелом и неуместном их использовании. Пример такого исполь­ зования А. Югов приводит из романа Г. Николаевой «Битва в пути»: «Па­ па! — в ажиотаже закричал Рыжик». Но, как вслед за этим убедительно дока­ зывает А. Югов, это не единственный случай неточного и неудачного выбора слова популярной писательницей; многие