Сибирские огни, 1963, № 4

ждя, когда убережешь от волков, спа­ сешь при гололедице, вылечишь от боле­ зни. Нет лучше минут, когда навстречу тебе засветятся янтарные глаза набира­ ющего силу пугливого ягненка и все на­ селение аала сбегается посмотреть на выздоровевшую овцу. Недаром говорит тувинская пословица: «человеку нужен друг, а табуну — пастух». Во всяком деле есть своя поэзия. «Если спросить у Лопсанчапа и у его же­ ны Ыймы, часто ли они любуются красо­ той окружающей их природы, они на­ верняка ответят — нет». Красиво зимой, но овец надо кормить и всяких других забот полно. Однако это не значит, что они не замечают красоты жизни, слепы и глухи к ее радостям и богатствам. По­ жалуй, настоящая эстетика не в любова­ нии и восторгах перед природой, а в уме­ нии овладеть ею и поставить ее на служ­ бу человеку, в красоте и значительности труда рук человеческих, рук рабочих. Книга о чабане написана ясно и про­ сто, без изощренных красот. Но слово писателя звучит полновесно. На помощь приходит вовремя сказанная пословица или поговорка. Книжка населена инте­ ресными людьми. Это прежде всего сам Лопсанчап, в детстве смелый, с богатым воображением мальчик, в юности — от­ важный партизан, а позже настойчивый, трудолюбивый знаток своего дела и на­ ставник молодежи. Он любит строить ко­ шары, валить в лесу деревья, седлать ко­ ней, ухаживать за ягнятами, стричь руно с овец, охотиться. Он любит при случае сказать тувинскую народную мудрость, ободрить, если надо — помочь. В книге много острых событий и необычайных си­ туаций. Она звучит как доброе напут­ ствие молодежи, так как говорит о цене настоящей жизни, о выборе своего места на земле. И . Ф о м е н к о М Ы ЗД Е С Ь ЖИВЕМ М ожет быть, это очень субъективно, но я почему-то не доверяю филь­ мам, да и книгам с очень уж примелькав­ шимися, трафаретными названиями. Как-то не поднялась рука за билетом, когда я прочел: «Ружья и голуби...» По- тому-то и эту книжку взял с недовери­ ем — «Енисейская тетрадь»1. Опять, ду­ маю, стройка, опять сначала ничего не умеющий, но потом становящийся насто­ 1 А. 3 я б р е в. Енисейская тетрадь, «Моло­ дая гвардия», 1962-. ' = ящим рабочим парень, опять мелкие не урядицы и большие победы. Остановил, пожалуй, подзаголовок «Лирические за писки». Начал читать. — Н-да, ничего не скажешь: интерес но. И стройка большая, и очень разный народ здесь собрался. И нет среди них ангелов, трудновоспитуемых, были просто люди — всякие, друг на друга не похожие. Какой он, Саня Граф, любя­ щий повторять: «От работы кони дох­ нут...», с равнодушными ко всему, сон ными глазами? Он подремывает в пере­ кур, потом долго примеряет рукавицы и всегда замыкает бригаду. Мнение о нем уже сложилось — «Граф». Но вот случайно он остается за бригадира, и «Граф», к которому уже привыкли, ис­ чезает. Появляется толковый, распоряди­ тельный руководитель. Продолбив еще одну дырку в кессоне, чтоб «сподруч­ нее выбрасывать лопатой... с одной скид­ ки», пропотевший до нитки на сорокагра­ дусном морозе и заиндевевший, он опять бросает свое: «Дураков работа любит!» Здесь Сима Пестрые Глаза и Валерка, дающие друг другу оскорбительные клички, но всем смешно на них смотреть, потому что каждый знает о большой дружбе этих парней. | С очень многими старыми и молоды ми. открытыми и замкнутыми, серьезны^ ми и еще не избавившимися от мальчи­ шества людьми встречаешься и живешь в этой книжке. Я не описался, именно живешь, ведь «Енисейская тетрадь» — почти дневник, действительно — лириче­ ские записки,— вот откуда тот контакт с читателем, о котором мечтают многие авторы, хотя, пожалуй, он определяет ся не столько жанром, сколько талав том. А. Зябрев хороший пейзажист. Сколь ко раз писали, например, о ледоходе, ви дели его в фильмах. Какие разные на грузки нес он — от просто ледохода с. льдинами, уносящими рыбаков, и к ледо­ ходу-символу. Казалось, ни одной строч ки о раскрепощающейся реке читателю уже не выдержать, а в книге ледоходу посвящены девять страниц, но не пропу­ скаешь ни одной строчки, ни единого слова. Это не только потому, что волну­ ешься за судьбу перемычки, а и потому, что почти физически ощущаешь движе­ ние огромных ледяных полей и десяти­ пятнадцатикубовой «мелочи», идущий горбом буйный, мутный Енисей. «Енисейская тетрадь» — не просто заметки, зарисовки. Это произведение, в котором идет серьезный разговор о тру­ де и подвиге, о романтике и героизме, о перековке человека. И говорит об этом автор без ложного пафоса, спокойно, просто, часто с юмором. Тем обиднее, когда наталкиваешься вдруг на иллю­ стративность, ложную рассудочность, остро воспринимаемую, как инородное