Сибирские огни, 1963, № 4

внимание на всем, что сопутствует глав­ ному. Но несмотря на это, сквозь эти «завалы» и нагромождения, прорывает­ ся искренний, взволнованный голос авто­ ра, который находит путь к нашему серд­ цу и заставляет нас любить его ге­ роев, вместе с ним размышлять о судьбе поколения, к которому принадлежит, ве­ роятно, и он сам. Мы всем сердцем ощу­ щаем, что В. Росляков не мог не выпол­ нить своего долга перед одним из юно­ шей «с пушком на верхней губе», судьба которого так похожа на судьбы тысяч других его ровесников, не мог не расска­ зать о нем... Л е о н и д Ч и к и н ЗАПАХ КЕДРА И СВЕЖ ЕСТЬ ВЕТРА Р одина! В нашем представлении при этом слове возникают заснежен­ ные северные просторы и обожженные солнцем пустыни Средней Азии, раз­ дольные украинские поля и штормовой прибой у Курильской гряды... Но в серд­ це каждого из нас живет своя маленькая, бесконечно дорогая и всегда близкая ро­ дина. У одного это—березки за околи­ цей, у другого — задумчивая речка, у третьего — тайга. Но, конечно, каждый считает свою родину самой лучшей. И посвящает ей задушевные слова... В короткой биографической справке об авторе этой книжки1 говорится, что он родился и рос в одном из районов Том­ ской области. В самом деле, ни в какой творческой командировке не подсмот­ ришь, как По зыбучей жидкой сини Вдоль реки — куда ни кинь Только спины, спины, спины — Рябь колышущихся спин. Грузновато, хладнокровно, Бок о бок, торцы в торцы Прут лоснящиеся бревна — Крепкогрудые пловцы. И, извечно молчаливы, К самой речке подступив, Наблюдают молча ивы Этот массовый заплыв... Василий Казанцев любит природу, тонко чувствует ее, она органически вхо­ дит в строки его лучших стихов. Он ни разу в своих стихах не употребляет сло­ во «Сибирь», не клянется в верности сво­ 1 Василий К а з а н ц е в . В глазах моих небо. Томское книжное издательство, 1962. ему родному краю. Но хорошо как раз то, что Сибирь видна за строками, за эти­ ми «колеями лесных дорог», «пихтовы­ ми лапками» и «упругими корнями». Так и чувствуется, что поэт «вышел из ле­ су», как он говорит в одном стихотворе­ нии, и принес с собой запах таежных трав и звон лесных родничков. В отличном, на мой взгляд, стихотво­ рении «Доски» В. Казанцев находит точ­ ные детали, удачные сравнения, и все строки как-то искрятся таежными блест­ ками... Был белый январь Ослепительный, жесткий. По городу нес я сосновые доски. Они тяжелели, как медные плиты. Они были инеем тонким покрыты. Лучились, скрипели. И от удара Пели вполголоса, как гитары. Я в комнату внес их. И в комнате стены» И стол, и бумага запахли мгновенно Грибами белыми, Мхами прелыми, Шишкой палой, Брусникой алой... Настоящая поэзия в стихах «Облака в воде качая», «На январском на морозе», «Революция», «Вещи», «Весеннее» и не­ которых других, в тех, в которых опять- таки поэт не забывает красоты и величия своего родного края. Мне кажется, что. эти стихи удались потому, что — как го­ ворит сам поэт: Но со мною запах кедра, Но со мною свежесть ветра, Горький привкус ивняков. Потому что я вначале, В дальнем детстве, жил на Чае. Потому что Чаей плыл. Потому что Чаю пил... Есть, конечно, в сборнике неудачные стихи. Есть просто слабые. В. Казанцев, видимо, сам знает об этом, когда пишет: «Бывает, что споткнешься чуть, и тот, кто шел одной тропою, не то, чтоб руку протянуть — смеяться будет над тобою. А мне, не знаю почему, когда актер со­ бьется с роли, неловко станет поневоле и больно так же, как ему...» Думается, что поэт явно «споткнулся» и на избитой теме в стихотворении «Ше­ лестит волна по гальке белой», на таком пустячке, как «Любит — не любит», а в; стихах «Возьми волненье у рассвета», «Прохожий» так укутал словами в об- щем-то ясные и правильные мысли, что' поневоле спрашиваешь себя: а к чему бы­ ло огород городить? Но там, где В. Казанцев спотыкается, мне не смешно. А вот неловко — да! Не­ ловко за поэта, который может писать хо­ рошие стихи и все-таки допускает в сво­ ей работе брак. Хорошо, что таких стихов в книжке мало. Первый сборник поэта вышел н&