Сибирские огни, 1963, № 4

Ю. М о с т к о в СО ВРЕМ ЕННО СТЬ ОДНОЙ ДАВНЕЙ ИСТОРИИ Р оман С. Воронина, как принято говорить, «написан в дневнико­ вой форме»1. Автор дневника — Алек­ сей Коренков, младший техник изыска­ тельской партии. Искатели заняты труд­ ным делом — в непроходимой дальнево­ сточной тайге намечают трассу будущей железной дороги. В один из особенно тяжелых дней, когда погибла участница экспедиции Ирина Николаевна, происходит корот­ кий диалог между Коренковым и его товарищем, которого все называют Ко­ лей Николаевичем: «— Я каждую минуту слышу ее го­ лос. Я с ума сойду! — Давай, давай, записывай! Хватит тебе задумываться, — кричит Коля Ни­ колаевич. — Думают только индюки. Я записываю... — Слушай, я тебе серьезно говорю, кончай думать. Легче будет. — А зачем мне легче?» «Зачем легче?» — эти слова часто приходят на ум, когда — страница за страницей — читаешь записи Алеши Ко- ренкова. Да, он не ищет легкой судьбы. Он не уходит в кусты от сложных про­ тиворечий жизни, от ее «острых углов», 1 Сергей В о р о н и н . Две жизни, М., «Роман- газета», 1962. не ищет утешения в обтекаемых фразах. и избитых словах. В беспощадной прав­ дивости Алеши к себе, к людям чувст­ вуется его огромная вера в человека Сначала думается, что дневник Корен- кова — лишь записи мелких путевых эпизодов, разговоров, мыслей, но вдруг, как и бывает в подлинно талантливом произведении, это мелкие штрихи соеди­ няются в цельную и широкую картину, а дневник молодого изыскателя превра­ щается в произведение, заставляющее думать не о делах давнишней экспеди ции, а о насущных вопросах нашего вре­ мени. «Две жизни», — так назвал С. Воро­ нин свое новое произведение. В записях Коренкова есть как будто бы точное объяснение заглавия книги. Он интере­ суется, как начал вторую жизнь «наш вариант», «скальный» вариант трассы будущей дороги, в отличие от «правобе­ режного» и «пойменного». Впрочем, дело не только в том, какой вариант выбран. Гораздо важнее, кто стоял за этими вариантами, какими мо­ тивами он руководствовался. И дело тут вовсе не в «двух жизнях» вначале за­ бракованного, а потом с блеском осуще­ ствленного варианта. Две жизни — это два разных взгляда на жизнь, разных и непримиримых. Начальник участка Градов знает, что люди раздеты, что табак на исходе, что нет даже соли. У многих рабочих вещи утонули во время пути, и они спят на земле. Одежда изодрана, ноги закутаны в грязные тряпки. Но, прилетев в экспе­ дицию на специальном самолете, Градов достает из чемодана бутылку коньяку, нарезает колбасу, хлеб, сыр и предлага­ ет Мозгалевскому: — Давайте выпьем за наше свидание. — Нет-нет,— замахал руками Мозга- левский, — как можно. Рабочие полуго­ лодные, злые, у них даже табака нет, а