Сибирские огни, 1963, № 4

лает лишать ребятишек тех возможностей, которые перед ними открыты. Что они- увидят в этой деревне? Да я бы первый отправил своих куда-нибудь в город, поближе к культуре... — Парни, не надо, — тихо просил Ефименко, ломая хворост. Письма от жены он получал редко и перечитывал много раз, отыскивая за простыми слова­ ми их второй смысл. Зина с ребятишками одно время приезжала в Сибирь, они жили вместе в Чуне и в Балыхте, где бурились скважины: Он брал сыновей на буровую. Кажется, старший тоже увлекся нефтью, во всяком случае, стал прино­ сить из сельской библиотеки книги Ферсмана. Потом Зина увезла детей в Москву и умоляла мужа вернуться в обжитый дом. Она вспоминала, как бродили они вместе по тихим переулкам, ловили губами пушистые снежинки, бывали в теат­ рах — а годы уходят, и нужно себя пожалеть. Разве он не найдет себе работы дома? Ефименко посылал ей открытки с сибирскими пейзажами, подписывался «ваш непутевый папа», обещал вернуться с бутылочкой нефти, которую он вот- вот достанет со дна кембрийского моря. — Ты фанатик, — говорил ему Масленников, — если бы наука верила, что в этих местах есть нефть, главк заложил бы разведочную скважину, а не опор­ ную. А наша скромная цель — доставать керны и определять общее строение* платформы. — Я не геолог, парни. Но я много читал, в том числе и сына Обручева, на­ чисто отвергающего перспективу открытия нефти в Сибири. И все же чув­ ствую — прав Сенюков, надо искать, она где-то совсем рядом, быть может, весь азиатский материк плавает на нефти, как огромный остров. Большаков, начальник газокаротажного отряда, не разделял оптимистиче­ ского настроения своего друга — старшего оператора. Они вместе просиживали после смены над кривой показаний. Марковская антиклиналь не утешала. На станции пылились и мозолили глаза противогазы, которые ни разу не пришлось надевать. Хоть бы для смеха ударил газ. Противогазы торчали в углу как немой укор. Начальник отряда распорядился выбросить их к чертовой матери или от­ править с попутной машиной на базу, чтоб не раздражали. Это случилось неза­ долго до того дня, когда хлынула нефть. Но кто знал, что она все-таки будет, кто думал, что каротажнику придется кинуться за пробой незащищенным... Ефименко дежурил с утра 17 марта до утра 18-го, дня выборов в Верховный Совет СССР. Накануне он попррсил Галю Большакову погладить ему белую со­ рочку. Он собирался после вахты переправиться на другой берег, в эти предрас­ светные часы в Москве, где задолго до шести утра становилось на улицах шумно и весело, избирательный участок светился неоновыми огнями, отражавшимися на асфальте. Они с Зиной приходили на свой участок одними из первых, а потом весь день проводили с людьми где-нибудь в Химках. Й пока на буровой меняли долото, он выстругал древко, отыскал красную косынку своей сменщицы и приколотил флажок над дверью каротажной станции. Теперь деревянная будка ничем не отличалась от принаряженной деревни. Над Леной вставал рассвет. -Плыл туман, заволакивал леса клочковатыми облаками. И когда из-за горы чуть проглянуло солнышко, деревья заискрились белым одеянием, послышалась далекая гармонь... Ефименко уже собрался было выйти из будки встречать Большакова, чтобы передать ему смену, как вдруг стрелка прибора сорвалась с места и уперлась в предельную отметку. Это случи­ лось так внезапно, что сначала он подумал—померещилось. Но стрелка упрямо стояла в другом углу шкалы и не думала трогаться с места. Ни быстрое увели­ чение диапазона шкалы, ни разбавление газа воздухом не в силах было покачнуть черный штрих. Станция показывала глубину 2164 метра, нижний кембрий... Кембрийское море? Бригада Фандеева продолжала бурение. Вращался ротор, как мельничный жернов, мелко дрожала турбина. Рабочие устали и поглядывали по сторонам, не покажется ли со стороны деревни сменяющая их бригада. Все торопились попа­ риться в баньке, переодеться...