Сибирские огни, 1963, № 4

нию матери, сож алея о «ей, как мудрец, который уже отстрадал и ж алеет людей, только что встающих на стезю страдания. — И еще уж асн ая новость... Л ева Кузнецов... повесился, когда ар е­ стовали его отца... Повесился на дверной ручке... Сидя. Вася медленно опустил книгу. М ам а плакала, глядя на него светлы­ ми, дрожащими от слез глазами, а ладонью катала и катала по столу к а ­ рандаш , который глухо постукивал, переваливаясь с грани на грань. — Какое малодушие, недостойное комсомольца! Ты сознаешь это, Вася? ...Длинный Л евка повесился на дверной ручке, сел, заставил себя под­ нять на весу ноги. Это сила волн, а не малодушие. Он не повесился, он з а ­ душил себя... Максим Кузнецов — тоже враг? Где ж е теперь его кандалы? Наверное, наконец-то, попали в музей. Вася усмехнулся. — Что с тобой? — шепотом воскликнула в страхе мама. — Почему ты смеешься? — Я не повешусь, — сказал он. — Клянусь тебе. Н а другой день В ася пошел в стоквартирный дом. Он шел по про­ спекту, не озираясь, нарочито замедленно, весь напряженный и упрямый, будто на опасную и неминуемую драку шел. Он готов был отстранить и маму, и сержанта из НКВД , и любого, кто встал бы поперек пути. Он уг­ рюмо поговорил с чужими людьми в отцовской квартире, он требователь­ но спросил у управдома, куда переехала Роза Порфирьевна М оскалева. Путь к ней ока зал ся гораздо короче: не надо было идти по проспекту, можно было просто перемахнуть через забор. Позади Васиного дома, в соседнем дворе, стоял бревенчатый двухэтажный дом на каменном под­ стенке вполроста. Бревна почернели от времени, а подстенок ежегодно подбеливался к Первому мая. Здесь жили слесари, электрики, кочегары, обслуживающие крайисполкомовокие дома. Дверь распахнулась так сильно, что чуть не ударила Васю. И з полу­ тьмы смотрела тетя Р о за сумасшедшими глазами. Она долго молчала и ахнула: — Бож е мой! Схватилась за Васину руку и втащила его в прихожую. — Пойдем, пойдем, — повторяла она и вынула из х алата платок. Опять слезы и опять платок! К ак часто нынешним летом В ася видел плачущих женщин! В светлой каморке стояла неприбранная постель, вплотную к ней — стол, заставленный пустой посудой, на стенке, на прибитых газетах, висе­ ли платья, на подоконнике кучей валяли сь книги. Н а тете Розе был тот самый халат, в котором папа сидел у телефона в день убийства Кирова. Только он залоснился и постарел. Тетя Роза села на кровать, Вася опустился на скрипучий венский стул, каких и не было в отцовском доме. — Вот мы с тобой и остались без папы, — придушенно выговорила тетя Роза и зары д ал а , уронив голову на стол. Вася видел ее черные всклокоченные волосы , в которых впервые зам е ­ тил седину. Седина повсюду вплеталась отдельными длинными нитями, и от этого волосы казались неопрятными, будто были пересыпаны перхотью. — Вы что-нибудь предпринимали? — спросил Вася. — Что-нибудь можно сделать? Тетя Роза подняла одрябшее лицо: — Все предпринимала. Меня не пускают к нему и грозятся посадить. Эйхе отказался принять меня, таких, как я, к нему слишком много ходит. Я написала Кагановичу, ведь он знал отца по Воронежу. Я знаю прави