Сибирские огни, 1963, № 4

гитара, на земляном полу лежали мячи и учебные гранаты , напротив две­ рей бесприютно выставлялась окладная походная койка Гоши Дроня. Здесь, на врытой в землю скамеечке, В ася вечерком любил посидеть с Гошей, пока вожаты е укладывают спать свои отряды и еще не нагряну­ ли сюда, чтобы с гитарой пойти на берег. В ася досадовал, что они утаски­ вают Гошу, и удивлялся: «Когда они только спят?» И вот в один будний вечер посредине недели потрясенный Вася плел ­ ся за Гошей. З а эти дни он не успел ни помириться с Борькой, ни разру ­ гаться как следует, лишь молчал да отворачивался при встрече с ним. От реки шел темно-оранжевый свет позднего заката, заполнял прога- лы между соснами, и на его фоне деревья были, как обугленные... И на его фоне вспоминалась Борькина мать, бегущая по лагерю с носовым платком в руке. Узкая городская юбка натягивалась вокруг сильных ног, связы ва­ ла их, и казалось, что пуговицы на боковом разрезе сейчас оторвутся и з а ­ щелкают по песку. Она выдернула Борьку из толпы ребят, почти и ниче­ го не сказала ему — чуть двинула губами, — но Борька поднял плечи и медленно побежал собирать вещи... Вася с Гошей сели на скамеечку, спиной к закату. Глаза погрузились в темноту, ноги опустились в теплую, щекочущую траву. А Вася все видел [»рослую, сильную женщину, рвущую коленями юбку, прижимающую к лицу платок. Гоша согнулся, поставив локти на колени, и долго тер ладонями лицо. — Послушай, Василий, — грустно спросил он, поднимая голову. — Н е замечал ты у Сахно антисоветских высказываний? Вася молчал, перебирая в памяти свои разговоры с Борькой. — Нет, — ск а зал он, и Гоша, как по сигналу, опять опустил лицо в ладони. — Д а какой он там враг! Просто плохой товарищ! Гоша ответил глухо, из-за ладоней: — Он-то, конечно. Но если отец — враг, то уж что-то д а внушил сы ­ ну. Думаешь, почему он тебя скомпрометировал? Нет, враж еское воспита­ ние все равно прорвется. Он выпрямился, слил свою белую майку со стеной, и лицо, белевшее на фоне темноты, потемнело на белом фоне. — Ай-я-яй! — шепотом воскликнул он. — Откуда их столько повали­ лось на нашу голову? Только социализм построили, только жить по-чело­ вечески стали! Чего им надо? Чего нм еще желалось? Ведь все люди т а ­ кие, что самых вершин достигли. Слыхал о Тухачевском? — Слыхал. — Ну, уж подняли его — куда выше! Так нет же! Зачем тогда сам б е­ лых бил? Геройски действовал? Нет,, не пойму я их психологии. З а ж р а ­ лись, что ли? А, Василий? — Заж рали сь , — как эхо ответил Вася. Его вовсе не интересовала психология, он все думал о Борьке и с не­ приязнью к самому себе ощущал, как сквозь жалость к нему пробивается мелкое торжество отомщенности. А Гоше он так ответил потому, что по­ казалось, будто для него это самое убедительное объяснение: уж кто не заж рался на белом свете, так это Гоша. — М аршалы судят маршалов! — продолжал сокрушаться Гоша. — Ворошилов д ел ает обвинительный доклад . В составе суда — Буденный, Блюхер, Дыбенко, Шапошников. А на скамье подсудимых — Тухачев­ ский, Якир, Уборевич, Эйдеман. Сколько лет бок о бок таились! Стало совсем темно, стало жутковато на этой земле, по которой бро­ дят враги... И вожаты е что-то долго не идут за гитарой. Н аверное, успо­ каивают ребят, взбудораженных Борькиным отъездом. А Васе невмоготу сегодня разговаривать с Гошей, хочется заснуть поскорее, чтобы забыть