Сибирские огни, 1963, № 3

бытия, он о них рассказывает с юмором, с подковыркою, с разъяснениями сути рассказанного в специальных отступле­ ниях. Словом, все рассчитано так, чтоб беседа с читателем звучала задушевно и искренне, лилась бы непринужденно и легко. Я понимаю также, что история возвышения Ивана Лукича Книги, одно­ го из главных героев романа, — не ос­ новная линия в сюжете повествования. С. Бабаевский сразу предупреждает: « ...В задачу автора в данном случае не входило шаг за шагом показывать рост и развитие экономики укрупненного кол­ хоза». Писатель специально оговаривает­ ся, что он не стремился показать, «как Иван Лукич этого добился и какие у не­ го встречались препятствия и затрудне­ ния». Все это я .понимаю, и тем не ме­ нее не могу всерьез принять этого само­ го Ивана Лукича. Он фигура в романе весьма приблизительная. Представьте себе старательного бри­ гадира тракторного отряда, между про­ чим, пьяницу и бабника, которого од­ нажды поразила мысль: в самом деле, не объединить ли семь местных колхозов в один? И он немедленно начал действо­ вать. Это, конечно, хорошо, что он та­ кой инициативный и прозорливый, смело действует на свой страх и риск, тут я его всецело поддерживаю, но мне ему труд­ но поверить. И не только потому, что в те послевоенные времена такого рода демократия не была в почете, а потому, что Иван Лукич, хотя и прошел с боями пол-Европы, размышляет и действует все время как человек ограниченного кругозора. Обозлился он на все и вся — запил, загулял: сказал ему старик Чух- нов — все беды колхоза от безводья, — сразу поверил, словно сам никогда об этом не думал. А потом его, что назы­ вается, прорвало, и секретарю райкома он выложил такую программу, словно был уже осведомлен о всех коллективно и трудно выработанных решениях сен­ тябрьского Пленума партии 1953 го­ да. То человек видит не дальше своего района, то вдруг выдает «на-гора» мыс­ ли государственного масштаба. Эта фальшь и мешает мне поверить в реаль­ ность Ивана Лукича. И никакой здесь юморок не поможет, тем более, что даль­ ше события развиваются, как в сказке. Иван Лукич успешно и стремительно стал проводить намеченную программу. Поверьте, что я рад, что у него все так хорошо получается. Но меня насторажи­ вает необыкновенная легкость, с которой достигает он успеха. Мы вот годами, де­ сятилетиями бьемся и бьемся, и то не так в нашем сельском хозяйстве, и это не выходит, а у Ивана Лукича — раз! — и все готово. Могло такое случиться на Кубани? Безусловно. Во все времена у нас было немало хороших колхозов. Не в этом дело. А в том, что как-то само собой внушается с виду простенькая мысль: стоит только з а х о т е т ь како­ му-нибудь энергичному Ивану Лукичу в з я т ь с я за бразды правления, и сра­ зу все завертится, все преобразится — при чем тут общая наша сельскохозяйст­ венная политика и ее конкретное осуще­ ствление, экономические законы, кото­ рые бы не мешало знать, разнообразные интересы людей, которые бы надо учи­ тывать. Вместо исследования сложного характера и сложных обстоятельств ка­ кие-то зигзаги в поведении героя, зигза­ ги, мало чем психологически обоснован­ ные. А потом — меня во что бы то ни ста­ ло заставляют поверить, что этот самый всемогущий, умный, проницательный и дальновидный Иван Лукич, пекущийся о богатстве колхоза, отказывается от проекта перестройки жилья колхозников — жилья, заметьте, к чему крестьянин никогда не относился равнодушно. «О том, как будут жить журавлинцы. — говорит Иван Лукич, — удобно или неудобно, об этом, сыну, не думай и не мечтай». Даже мечтать об этом запрещает Иван Лукич. Надо ли говорить, что реальный Иван Лукич нашел бы доводы более убедительные и слова более прав­ доподобные в его устах, нежели те, ко­ торые мы только что услышали: «не мечтай». Или: «Руководящих указаний сверху нет». Уж с сыном бы он не гово­ рил так примитивно, так облегченно для последующего его ниспровержения. Как положительное, так и отрицательное в характере Ивана Лукича дано в романе в облегченном и приблизительном виде. Эти два произведения с явным крити­ ческим отношением к современной дей­ ствительности характерны тем, что одно из них сгущает краски и наша деревня в нем выглядит, как прежде, неподвиж­ ной, отсталой, а другое рисует ту же де­ ревню, но реальные противоречия ее ис­ следуются художником неглубоко и об легченно. Это своего рода издержки на­ метившейся тенденции. Итак, можно сказать, что в современ ной русской прозе господствуют две ос­ новные тенденции ее развития — тенден­ ция социалистического гуманизма, ут­ верждения колоссальной значимости че­ ловеческой личности в нашем обществе коллективистов и тенденция критическо­ го отношения к явлениям современной жизни, с целью вскрыть, исследовать ее противоречия и тем самым облегчить, ускорить строительство нового общества и утвердить наш эстетический идеал. Нужно ли говорить,4 что эти тенденции не существуют обособленно — они про­ сто необходимые компоненты единого ли­ тературного процесса на современном этапе, конечной целью которого являет­ ся создание литературы, идущей с ве­ ком наравне, с веком коммунизма.