Сибирские огни, 1963, № 3

льш деятелем, прорывался сквозь плот­ ное окружение китайских, корейских, да­ же филиппинских гостей, чтобы погово­ рить с колоссально занятым Лозовским. Так началась литературная деятель­ ность Дмитрия Нагишкина. Но не только литературная. Он хранил признатель­ ность и тому, самому первому своему заработку, который принесло ему дру­ гое перо —- перо художника-графика. Так сказать, «двояковооруженным» во­ шел он в творческую свою жизнь. Спер­ ва во Владивостоке, потом — в Хабаров­ ске, в «Тихоокеанской звезде» одновре­ менно с его литературными произведе­ ниями разного масштаба появлялись и художнические работы, притом все вре­ мя — по «восходящей линии». Мастер­ ство его совершенствовалось одновремен­ но и параллельно. Вот он уже иллюстрирует сам свои собственные литературные вещи — его иллюстрации к «Амурским сказкам» сто­ ят на уровне самой высококвалифициро­ ванной графики, перепечатываются в за­ граничных изданиях — в них находят об­ щее с манерой прославленного Г. Доре, но с привнесением своеобразного восточ­ ного колорита. А тем временем писа­ тель-художник, в абсолютном смысле этих слов, готовит такое монументальное ■свое произведение, как «Сердце Бониву- ра»! Грешен, поскольку пути наши разо­ шлись еще в начале тридцатых годов,— я, прочитав «Сердце Бонивура», даже не смог сразу связать эту замечатель­ ную книжищу с обликом того хрупкого, русоволосого паренька, которого вводил когда-то на страницы прессы... Мы встретились, когда он уже был широко известным, признанным ма­ стером литературы! Обнялись и вспом­ нили былое... Он довольно сильно изменился внеш­ не, стал плотней, даже как будто выше ростом, но сохранилась и улыбка с при- щуркой и очень характерная пылкая мяг­ кость речи, и многое другое, что когда- то запечатлела память... Он уже был на высоком счету как яр­ кий, самобытный писатель, широкого и звучного диапазона — от великолепно воссозданных нанайско-удэгейских ска­ зок (изумительно, идеально олитерату­ ренный фольклор!) до такой могучей, словно из гранита высеченной книги, как «Сердце Бонивура». Переезд с Дальнего Востока в Ригу дал Д. Нагишкину новые темы. Но, рабо­ тая над ними, писатель сумел осущест­ вить и свой давний замысел научно-ис­ следовательского характера: он написал и опубликовал замечательное исследова­ ние «Сказка и Жизнь» — об извечной и постоянной взаимосвязи между творче­ ством сказочников и голосом реальной жизни. Последняя книга, которую он подарил мне, была «Город Золотого Петушка». В ней Дима-Митя предпринял опыт свое­ образной автобиографической и авто­ портретной живописи, а кроме того, ин­ тереснейшего психологического анализа детской души, детской мысли. Мальчик впитывает в себя океан новых впечатле­ ний, нахлынувших на него при переезде в совершенно новый для него край. Да и для отца этот край нов и тоже полон очарования. Вот такому, совместному с ребенком, «освоению» новой, невидан­ ной еще жизни, обстановки, природы, быта людей как раз и посвящен томик «Золотого Петушка» (эмблема на древ­ ней ратуше Риги). Книга эта не успела еще приобрести такой же широкой известности, как пре­ дыдущие творения Д. Нагишкина, когда нелепая смерть на железнодорожных путях безвременно оборвала жизнь боль­ шого писателя. Но новая книга его, несомненно, завоюет признание у читате­ лей страны, от Риги, где она писалась, до Владивостока, где делал Д. Нагишкин свои первые литературные шаги.