Сибирские огни, 1963, № 3

Владя, молчаливая, замкнутая женщина, улыбается. Уже много лет никто на ферме не обгонял ее, всегда у нее наивысшие привесы, но никто ведь и не смот­ рел так жадно, так внимательно за ее работой, как эта девчонка. И ведь не у одной Влади учится, у всех перенимает самое лучшее. Мудрено ли и обогнать — Смотри, Санька, как на выставку в Москву поедешь, не забудь мне шляпку с пером привезти, — кричит Ольга Марцинкевич . •— А мне сумочку корзиночкой, как у Галины Петровны! Бросив поросят, Саня убежала к реке. Слезы застилали глаза. Отчего? Она же знала — шутят над ней не от зависти, не от злости. Они же все, все до одной помогали ей все эти годы, и ее успех — это и их радость. Так отчего же онь плачет, дурочка! А кто же его знает. Может, просто устала — ночь-то ведь почти не спала, или от того, что хорошее письмо получила вчера, может от того, что встала наконец, в ряд с лучшими, взрослыми работницами, или от того, что сегодня в первый раз признала ее будущая свекровь. Легки девичьи слезы в девятнадцать лет, как весенний дождик, — схлынут, и опять солнышком светится душа. Саня скинула сапоги, вошла по колено в теплую воду протоки, глянула на свое зыбкое отражение в воде; растрепавшиеся русые косички, сегодня и приче­ саться было недосуг, курносое круглое лицо. Вздохнула легко, без зависти: бывают же счастливицы, родятся красавицами! Она с наслаждением умылась, вытерла лицо косынкой и легла на теплый, мягкий песок. Хорошо! Над головой в бездонном синем небе плыли куда-то на восток мягкие, сизо­ ватые облака. За островом, в главном русле чуть слышно рокотала Уда, шумели о чем-то высокие тополя, а черемуха внизу отвечала им мягким, задумчивым ше­ лестом. На ферме все затихло. Свиньи разбрелись по широкой вырубке, роются в дерне, ищут сладкие корневища пырея, хватают щавель, молодую крапиву. По­ росята нежатся на солнышке, загорают. Свинарки ушли отдыхать. Сане идти домой не хочется. Разве дома помечтаешь? Мечты у Сани робкие. тайные, их спугнуть легко! Вот она приехала в Москву, на Выставку достижений народного хозяйства. Нет, это не всерьез, конечно, она же понимает, что до этого еще далеко, да, мо­ жет, и никогда этого не будет. Но разве нельзя помечтать? Никто же не узнает... ...Вот она в Москве. Ходит по чудесным павильонам, ходит, как хозяйка, твердо, уверенно... И ее снимают на кинохронику... А потом журнал показывают везде, везде... И. может быть, там... Солдаты же ходят в кино... и... Саня не заметила, как заснула. И сон был светлым, радостным, как мечта Опять показывали «Добровольцев», только не в кино, а почему-то здесь, на бе­ регу протоки, в черемуховых кустах. И рядом сидели не подружки, а он, люби­ мый. И больше никого, только они вдвоем. И им одним с экрана ослепительно улыбалась красавица Быстрицкая, но он не смотрел на экран, он смотрел на нее. на Саню...