Сибирские огни, 1963, № 3

вить эксперимент, есть за что отвечать! И, кажется, его нисколько не радует предстоящее повышение — перевод в территориальное управление. — Я здесь только-только людей узнал, помощниками обзавелся. Ведь в та­ ком хозяйстве один за всем не доглядишь — пропадешь, — хмурясь, рассказы­ вает Белов. — А люди здесь замечательные, — снова неудержимо улыбается он и предлагает: — Давайте заедем к Зое Зеленикиной. Она у нас первая, еще 7 мая отсеялась с пшеницей. А ферма, между прочим, самая трудная. Поля неудобные, блюдцеобразные. Края оттают, а в середине еще лед. Это подземные воды вымо­ ют где-нибудь залежи соли, вот и получаются такие блюдца. Но Зоя их не боит­ ся — одолевает! Ульяновский сеьскохозяйственный институт кончила. Волжанка. А ничего. Осваивается у нас на Ангаре. Радуясь успеху товарища, снова весь засветился улыбкой Белов. И это тоже приятная черта. Рассказывая о людях, об их работе, достижениях, ни разу не сказал «мы», «я», «руководство совхоза». Словно его и нет, этого руко­ водства. А может, так и нужно? Может, лучший метод руководства в том и за­ ключается, чтобы подобрать на каждый участок дельных, инициативных людей и потом — не мешать им? Все равно ведь нельзя объять необъятное — догля­ деть самому за каждым гектаром из двадцати тысяч, за каждой овцой, за каж­ дым пастухом и трактористом. Только закружишься, себя замучаешь и людей недоверием обидишь. ...Летит ветер над Приангарьем, злобно взвизгивает на прикатанных тяже­ лыми катками посевах, схватывается в рукопашную с трактористами, с сеяль­ щиками — чья возьмет! Волманна на Ангаре Конечно, это была пустая затея — найти Зою Зеленикину в 7 часов утра •на усадьбе фермы. Еще на заре, не доглядев сладких девичьих снов, она вско­ чила с теплой постели. Плеснув в загорелое лицо студеной водой, торопливо расчесала светлые волосы, сунула ноги в ловкие, маленькие сапожки. — Хоть молока стакан выпей, — спросонья сказал^ соседка по квартире Надя. Но где там! Быстрая Зоина фигурка уже промелькнула под окнами. Лег­ кие, торопливые шаги простучали по крыльцу общежития молодых механизато­ ров. Тут спят, как глыбы каменные, — мертво! Даже храпа не слышно в чистых молодых глотках, даже не шевельнется никто во сне. Наверное, как упали с ве­ чера, — кто на бок, кто на спину, кто на живот, — так и не повернулись ни разу за ночь. Но звонкий девичий голос действует, как мощный магнит: одна, другая, третья заспанная голова с трудом оторвалась от подушки. Теперь вста­ нут все тринадцать. А Зое нужно поспешить на зерновой склад, проверить, от­ мерил ли кладовщик семена. И потом уж на конный двор, к своему Гнедку... Встретив на улице эту тоненькую девушку с застенчивым взглядом свет­ лых, ясных глаз, примешь ее за библиотекаршу, учительницу, фельдшерицу. И уж никак не скажешь, что это идет совхозный бригадир, хозяйка тысячи гек­ таров пашни, трехтысячной отары мериносов, командир из крепких, как сказал о ней Белов. Чем же она берет, эта хрупкая девушка? — Когда ты спишь, беспокойная твоя душа?! Девичье это дело — парней «а работу подымать? Сказала бы мне с вечера... — хриплым от ночной сырости голосом ворчит сторож Макаров, помогая Зое запрячь коня. Руки его уж плохо гнутся, движения медлительны, и весь он, похожий в своей широкополой соло­ менной шляпе на старый гриб, только мешает проворной Зое, но девушка не подает и виду. Незаметно перехватывает из старческих рук супонь, черессе­ дельник, ловко затягивает гужи. — Боюсь я, Иван Евдокимович, не пересохла бы земля на Веркином лугу. И рано еще кукурузу сеять, а жалко землю — сохнет!..