Сибирские огни, 1963, № 3

— Тоже деревня — ниже Толстого мыса. А между ними город — три зи ­ мовья, и все окнами на тайгу. ^ Человек снова рассмеялся, но лицо его не выразило веселья. Он отошел в сторону и сел на скамью. — В Нишне-Илимск? — спросил я — Нет, самолет жду. Увидите там в порту женщину с собакой, скажите, что я тут, пусть не беспокоится. — Про кого сказать? г — Скворцов, мол, ждет. Разговорились. Теперь я внимательно рассмотрел Скворцова. У него было энергичное лицо, серые внимательные глаза и приплюснутый нос. Простая одеж да сидела ловко, будто на солдате. Курил он тоже по-солдатски, жадно хватал дым, не переставая при этом говорить. — Родом я из тех мест,— рассказывал Скворцов,— Жизнь сложилась не шибко удачно: только подрос — война. Ранило меня, попал в госпиталь, вы­ шел оттуда инвалидом. После войны в городе жил, работу имел хорошую, только тайга манит человека, да и Ангара на весь Союз одна, увидишь ее— трудно за ­ быть. В общем, вернулся я обратно в Нижне-Илимский район. Приехал, а здесь разговоры — новую ГЭС строить готовятся, старые деревни сносить, значит, придется... Забросил я свою инвалидную книжку в сундук и поступил работать буровиком в Ангарскую экспедицию. Вот тут самое интересное и началось. Ре шил я строить дом, а где ■—- неизвестно. К тому времени инженеры выбрали шесть вариантов створов для Усть-Илимской ГЭС. У каждого из них свои пре имущества, ну, и, разумеется, недостатки. Шаманский — близок к Братску, путь туда водой хорош, только долина больно широка. Выше Шаманского — Бадар минское сужение. Река в этом месте будто в ущелье течет. Ширина русла четы реста метров. Для плотины лучшего места и желать не нужно, да камень на бе­ регах плох — выветрился... Есть еще Тонкий мыс, Невон, Каменный, да против Толстого мыса им далеко. Посмотрел я все створы своими глазами, умных людей послушал, да и поставил себе дом у Толстого мыса, думаю, мимо этого места стро ители не пройдут. Так и вышло. Теперь там поселок строить будут, а может, и город... Скворцов раскрошил левой рукой папиросу, смахнул правой с колен крошки табака, и тогда все увидели его изуродованную в синеватых шрамах ладонь — на руке не хватало трех пальцев. — Ерунда,— сказал он, заметив наши взгляды и пряча ладонь в карман,— в деле не мешает, привык. Буровиком работал и на пилораме... Да так и ожидал, что стройка на Илим перекинется. Ну, а дети подросли, учить их надо... и решил в Братск переехать. Только семью с места стронул, а здесь приказ: Усть-Илим- скую ГЭС строить. Не знаю, что и делать теперь... — Дом-то продали? — спросил кто-то из пассажиров. — Не для этого я строил его ,— обиделся Скворцов.— Вернуться думаю, как работы начнутся, так и вернусь. Объявили посадку. Дежурная по аэровокзалу на каблучках-гвоздиках по­ вела пассажиров к самолету. Когда пилот уже запустил моторы, я выглянул и снова увидел Скворцова Он стоял на обочине летного поля и с тоской смотрел на самолет. 2 Над тайгой сгущались сумерки. Как только самолет набрал высоту, внизу открылась широкая панорама стройки. Над Ангарой и Братским морем вспыхи­ вали электрические огни. Трудно верилось, что еще недавно здесь горели костры и не было ни моря, ни гидростанции, ни города. Особенным был этот год в Братске. У древних диабазовых скал Падунского сужения все изменилось. «Автобус идет в котлован» — говорили мне на останов ке. На самом деле котлована нет. Он затоплен год назад. Исчезли на дне моря 9 «Сибирские огни» № 3.