Сибирские огни, 1963, № 2

му сорок грехов простится... Сколько же простится за такого гада?.. А ведь их один десяток... теперь девять всего. А нас полтыщи!.. Они должны нас бояться!.. И когда на крыльце, в светлом прямоугольнике распахнутой двери показались темные фигуры казаков, Иван побежал не домой и не к Зуеву, а в другую сторону, к слободской площади. Вслед стреляли, но ни одна пуля не задела его. Иван бежал, напрягая все силы, но не страх смерти гнал его. Он бе­ жал, чтобы успеть совершить самый дерзкий, самый отчаянный поступок в своей жизни. У него не было времени размышлять, но'он понимал, ско­ рее чувствовал, погибнуть, не свершив того, что теперь стало для него са­ мым главным, — нельзя. Смерть должна повременить! Ворота были заперты. Подтянувшись на руках, он перебросился через тесовую ограду и подбежал к деревянной церковке, в которой когда-то (теперь казалось, что это было очень давно!) поп Амвросий обвенчал его. На миг встало перед ним взволнованное лицо Насти, ее любящие си- ние-сииие глаза... и самого себя увидел он, непривычно тихого, в чистой белой рубахе... и в руке ее рука . Как давно это было... и как быстро ушло... Тяжелым камнем он сбил нехитрый запор. Открыл дверцу в боковой стене звонницы. Задыхаясь, вбежал по крутой лесенке наверх. Ощупью нашел пудовый язык колокола. Рванул его... Первый, еще не громкий, как бы стонущий, звук удесятерил его силы. До хруста в пальцах стиснув веревку, он раскачивал железный язык ко­ локола все злее и злее, и, разрывая ночную тишину, переплавляя в звон всю ярость, боль и муку вырванного из жизни человека, над спящей сло­ бодой взметнулись горячие красные звуки набата. Г л а в а т р и н а д ц а т а я К О Н Е Ц В С Е М У 1 Иван оглянулся на землянку... Она была его первым жилищем в этих местах, в ней провел он последние часы перед дальней дорогой... На краю полянки, под сенью дряхлеющих сосен приютилась она чуть приметным холмиком, по зеленой одежке которого пятнами крови проступили круп­ ные гроздья спелой костяники. Хвоя, смоченная предутренней росой, прогибалась под ногою подат­ ливо и бесшумно. Иван снова обернулся, постоял, безмолвно прощаясь, словно предчувствуя, что здесь ему более не бывать. Поправил мешок за плечами, топор за поясом и зашагал по едва приметной мало нахоженной тропке. Не так думал он уходить... ...Когда по набатному сполоху слобода выглянула в ночь сотнями желтых окон и выплеснула на площадь темную, гудящую, как разворочен­ ное шмелиное гнездо, толпу, ■— казаки трусливо убрались в казарму... ...— Братцы! Братцы! — надрывая от натуги голос, кричал Иван, протискиваясь в толпе. •— Братцы, ничего не бойсь! Порешил я казачьего начальника! Теперь Тирста собаку не упустить!.. Толпа настороженно молчала, и лишь один голос отозвался: — Красного петуха ему!..— и смолк, захлестнутый немотой толпы.