Сибирские огни, 1963, № 2

торгу, а тогда... тогда Настасье некуда будет больше прислониться, кроме как* к нему — Севастьяну Лукичу. Но чтобы взять Настасью на испуг и заставить открыться во всем, надлежало на некоторое время удалить из слободы ее муженька. Запрягаев доложил Тирсту о своих подозрениях и попросил отпра­ вить Кузькина по заводским делам куда-либо на два-три дня. — Сбежит! — усомнился Тирст. — Не извольте беспокоиться, Иван Христианыч, — отвечал с уверен­ ностью Запрягаев. — Он на крепкой цепочке. А конец ее у меня в руках. Надо только так, чтобы не заподозрил чего. Было решено отправить Кузькина в Кежму проверить добротность руды в новом забое. Когда последняя подвода, на которой восседал Еремей Кузькин, скры­ лась за углом амбара, у Запрягаева зашевелились сомнения: а вдруг по­ чуял беду варнак?., вдруг убежит?.. Не убежит, бабу не бросит... А и убежит —не велика потрата, туда ему и дорога... Свою пулю словит, свою петлю найдет... Настасья-то оста­ нется!.. Но эти мысли для службы вредные, и Севастьян Лукич их немедля подавил. Да и ни к чему такие мысли. Он рассчитывал схватить оба горошка на ложку. Начинало смеркаться, когда Запрягаев, прихватив с собою одного казака, заявился в дом к Насте. Настя сразу узнала казака. Это был тот самый чубатый детина, кото­ рый гонял ее голую по берегу пруда. На загорелой щеке приметно выде­ лялся свежий шрам. Да , это был тот самый чубатый казак... И это случайное совпадение почему-то больше встревожило Настю, чем даже неурочное посещение Запрягаева. Но тревоги своей Настя не выказала. И глаз не опустила перед За- прягаевым, который смотрел на нее (почему-то!) с ехидной усмешкой. Глафира перепугалась насмерть и, не выходя из своего угла, то крести­ лась, то молча кланялась, хотя ее никто и не замечал. — Проворонила своего соколика! — сказал, наконец, Запрягаев и раскатисто захохотал. — Чего уставилась? Убег твой Кузькин! Плохо, знать, миловала. Пошел слаще искать. Настя отвернулась, чтобы глаза не выдали ее. «Дешево купить хочешь!» А вслух сказала глухо, словно через силу: — Бог ему судья... Моей вины перед ним нету, — и вытерла рукавом сухие глаза. Но обмануть Запрягаева было не так-то легко. «Стало быть, паспорт у нее», — понял он. Прошел вперед, по-хозяй­ ски плотно уселся под образа и уже другим голосом — жестким, казен­ ным — приказал, стукнув кулаком по столу: — Хватит бобы разводить! Клади паспорт на стол! «С этого бы и начинал, — едва не вырвалось у Насти, — а то, дураков ищешь!» — но она сумела взять себя в руки. — Невдомек мне, Севастьян Лукич,— сказала она и растерянно и обиженно,— смеетесь вы над моей бабьей дуростью, или как?.. То стра­ щ али— убег. Теперь паспорт требуете... Да коли убег, так поди с паспор­ том... нешто мне оставит?.. Да и на што он мне, его паспорт? Силой дер­ жать не стану... — Ты мне зубы не заговаривай! — закричал Запрягаев. — Добром говорю: выкладывай паспорт! — Нет у меня никаких паспортов! — отвечала Настя. В голосе ее бы­ ло меньше испуга, нежели ей хотелось показать, и много злости, которую она не сумела спрятать.