Сибирские огни, 1963, № 2

Иван пригнул к себе ее голову. Погладил, как ребенка. — Везде, Настенька, нашего брата порют. Над каждым кнут висит. Кнут да плеть, самый главный инструмент. Куда ни ткнись, везде есть ко­ му пороть. На каторге — надзиратель, в заводе — управитель, а в дерев­ не — исправник и становой. Повидал я на каторге людей со всех волостей, со всех концов матушки России... Везде одна корысть рабочему человеку... Здесь еще спокойнее. Здесь от Тирста защиту имею. Настя вскинула на него глаза с удивлением и испугом. — Этот зверь защитит! Ему человечья слеза в радость. — Зверь он, это точно... Стою перед ним, от мяса моего горелого дым идет, а он уставил гляделку, зубы ощерил. «Не ошибся, — говорит, — левым плечом прислонился»... Как не пришиб я его на месте!.. Видно, сам бог спас... А все есть и над ним хозяин. — Купец-то? Поди-ка, защитит! Иван жестко усмехнулся. — Не купец, а копейка купецкая! Тирст у хозяина в доле. Ему с каж ­ дого рубля копейка идет... Вот эта копейка меня и выручила... и еще не раз выручит. —Нет, Ваня, — сказала Настя убежденно, — копейка купецкая ли, тирстова ли — плохая защита. Копейка, она копейка и есть, завсегда за рубль продать может... Не отступилась бы я от тебя сейчас, увела бы, ку­ да глаза глядят увела бы... только от Тирста проклятого подале. Да страш­ но мне теперь...— она как-то виновато улыбнулась, спрятала лицо на груди Ивана и прошептала: — Понесла я, Ваня... Жди либо сынка, либо дочку...