Сибирские огни, 1963, № 2

Зато знал Тирст на память цену каждого сорта железа, каждого из­ делия — от громоздкой наковальни до крохотной спичечницы. И все, что лежало в штабелях и связках, на стеллажах и в ларях, привычно укладывалось в воображении Ивана Христиановича в столбики монет или пачки разноцветных кредитных билетов. С почти сладостраст­ ным ощущением прикидывал он на глаз и оценивал мысленно содержи­ мое каждого амбара и был непритворно рад, когда его оценка ' близко совпадала с итогом амбарной книги. Это в то время, когда был он всего только служащим на казенном за ­ воде, которому, кроме присвоенного по должности оклада жалованья да новогодних наградных, не на что было и рассчитывать... Теперь же, когда наконец-то стал он полновластным управителем и в какой-то мере совладельцем завода (шутка ли: с каждого рубля по ко­ пейке!) было бы особенно отрадно пройтись по заполненным заводским амбарам и определить золотой эквивалент находящегося в них железа. Но амбары были пусты. Как только очистились ото льда Ангара и Ока, от завода к Долонов- ской пристани потянулись обозы. Железо грузили на баржи и отправляли в Иркутск. И хоть к весне на заводских складах скопились тысячи пудов все­ возможных изделий (все, что было произведено за долгую зиму, за выче­ том малой части, вывезенной гужом по Тулунскому тракту), в первый же месяц навигации все было отгружено. Склады опустели. Пополнить их было нечем. Остывшая доменная печь заморозила весь завод. Сегодня должны были закончить просушку печи после футеровки, и Тирст, просмотрев и подписав принесенные письмоводителем бумаги, со­ бирался поехать на рудный двор. Он не успел еще послать казачка за пролеткой, как принесли ответ на запрос, посланный в Петровский завод касательно вышедшего на поселе­ ние Еремея Кузькина. — Что ж не доложили сразу? — ворчливо попрекнул Тирст секре­ таря. — Сию минуту доставлено нарочным, — пояснил тот. — Нарочным?.. — и тут Тирст обратил внимание, что пакет за пятью сургучными печатями. — Оставь! — приказал Тирст и, когда секретарь, отдав поклон, уда­ лился, поспешно вскрыл пакет. Управляющий казенным Петровским заводом сообщал, что горновой мастер из ссыльно-поселенцев Еремей Кузькин 42 лет от роду, за особые заслуги досрочно отпущен на вольное поселение с правом на жительство в пределах Иркутской и Енисейской губерний. Но дальше, в той же бума­ ге, сообщалось, что того же дня, как был уволен от заводских работ Ере­ мей Кузькин, с Петровского завода бежал ссыльно-каторжный Иван Со­ ловьев и перечислялись его приметы. Судя по названным приметам, чернобородый варнак, выдававший се­ бя за Еремея Кузькина, на самом деле был беглый каторжник Иван Соловьев. В числе примет Ивана Соловьева была одна, особо неоспоримая: клеймо на левом плече. — Попался, голубчик!— захихикал Тирст, радостно потирая руки, и уже размахнулся было, чтобы хлопнуть в ладоши и послать казачка за полицейским приставом, но тут же одернул сам себя. — А печь?.. В душе Ивана Христиановича разыгралась жестокая борьба. Годами выпестованная ненависть к беглым требовала немедленного и жестокого