Сибирские огни, 1963, № 2

— Да-а. Он кивает головой. Ему очень хочется сказать обо всем, открыться, но он не может. Отчего-то стыдно и неловко. И он только смотрит на стол, в котором спрятана тетрадь. В ней — его страшная тайна... I V Первый снег, как первая любовь... Все было тогда в первый раз. В первый раз — солнце. В первый раз — дождь. В первый раз — слово, упавшее на бумагу. Тогда я совсем не думал, что это слово потом будет для меня в жиз­ ни судьбой, будет мукой и трудным тяжелым счастьем, к которому нужно идти и идти. Тогда я хотел только одного — сказать, что люблю... Годы, как сон. Я стал геологом. Я стал тем, кем хотел быть когда-то в детстве. А оно ушло. Я давно уже хочу написать сказку и давно думаю о ней. Это будет крохотная смешная и немного грустная сказка о мальчике, о том, как вдруг впервые проснулись в нем звуки, краски, проснулись тихие лесные травы, проснулось маленькое, дрожащее от испуга, теплое солнце. Это будет сказка и о тоненькой, как травинка, девочке-колдунье с узкими-уз- кими руками.... Я не знаю сейчас, где она. Не знаю, счастлива она или нет и вспоминает ли обо мне. Я ничего не знаю о ней. В душе только осталось какое-то чувство благодарности, бла­ годарности за то, что она жила, смеялась, верила во все, глядела довер­ чиво и открыто... Детство уходит, размениваясь на другие дни. Уходит, чтобы никогда не вернуться. Но что-то остается на всю жизнь. Может быть, ожидание счастья... Может быть, неумирающая жажда прекрасного. Л . «Сибирские огни» № 2.