Сибирские огни, 1963, № 2

Удивленье. А в снах — чье-то лицо тонкое с косичками-косами беловолосыми... Зима пришла косматая, вьюжная. То дымилась поземкой, заметая дороги, то вдруг обдавала ветром, сырой оттепелью. Все посветлело, ста­ ло прозрачным от снега, незнакомым. Как встречаются люди? Как становятся они близкими? И как рождается счастье? Город. На деревьях — белая паутина. Крыши домов — в белых, свисших на лоб шапках. Окна темные. Уже глубокая ночь, и никто не проскрипит мимо валенком. Только ветер шуршит, простреливая пустынную улицу. Но у одного дома стоят два маленьких продрогших, закоченевших вконец человека, которые никак не могут расстаться... ...Он сидит за столом. В комнате никого. В ручку двери всунута щетка, и к нему никто не может войти. По стеклу каплями стекает дождь. И дома напротив, и раскисшая клейкая улица — все кажется размытым. Деревья, которые были посаже­ ны осенью, торчат из грязи тоненькими, мокрыми и какими-то веселыми хлыстиками. По дороге, проваливаясь в колдобины, медленно ползет ма­ шина, на взгорье вдруг выпученно зарываясь в небо желтым стеклом фар. Она с натужным воем проходит мимо дома, и долго еще слышно, как, лязгая, бьется прицеп. Потом идет другая, а он все сидит и сидит. На бумаге одни вензеля: М 'ГН. Их можно писать бесконечно. И он рисует орнаменты из квадратов, треугольников, заинициаливая каждый угол буквами. Но тетрадка почти совсем чистая. Он ничего не может выдумать. Морша лоб, он смотрит на потолок, на стены. Потом, склонясь над столом, пишет мелким корявым почерком: Маленькая и в то же время Огромная, как небо. И чистая, и ясная, как солнце, Она пришла... И опять сидит, не двигаясь, глядя в окно. Ничего не получается. Вдруг в дверь торкается мать. Он вскакивает, прячет быстро бума­ ги в стол. Нужно обедать... Все уже готово. Ему отчего-то страшно, что она может узнать, догадаться о том, что он делает, и он хрипло бормочет что-то, уставясь глазами, как манекен, в одну точку. — Не болеешь? — спрашивает она. Нет, он не болеет. Просто жарко и душно. Поест он после. Потом он снова садится за стол. На улице моросит. Дождинки прыгают по тротуару, рассыпаясь в пыль. Лужи ломко светятся от белых пузырей. Небо в окне — сырой мок­ рой рубахой. Облаков нет. Все небо — одно громадное облако. Весна. Он пишет, старательно выводя буквы: «Повсюду ощущается дыхание весны — поры волнений и надежд! Слежавшийся, местами черный, снег тает, и глазам человека предстает