Сибирские огни, 1963, № 2

Берестов кивает на двух военных в форме чешских солдат. Они сидят за столом, уставленном бутылками и консервными банками. Скатерть за ­ лита чем-то коричневым. — Чехи, — отвечает американец и приглашает: — Прошу виски. Американский виски! Сит даун, плиз. Миленушкин поражен гостеприимством иностранца. — Оно... с морозцу, — крякает он, глотая слюну, и осекается под грозным взглядом Берестова. — Благодарствуем — на службе. — А вы... что хотите? ■— Как есть приказ обыскать, мы тут поглядим... Лицо американца вытягивается, светлые глаза леденеют. — Я есть американский подданный! Я— неприкосновенная личность. — Не боись. Мы тебя касаться не будем: не девка. А вот в вагоне пошарим. Американец холодным прищуром следит за солдатом и дымит аро­ матной сигаретой. Военные за столом молчат. — Чехи, говоришь? — Берестов шевелит ноздрями, улавливая дико­ винный запах сигареты. — Чехи? — повторяет он, не спуская глаз со шра­ ма на лбу старшего из военных. У того под этим взглядом отливает от ли­ ца кровь. — Сдается мне, что этот «чех» в нашем полку служил. Не гос­ подин ли капитан Ревельской будете? Военный вскакивает, неловко зацепив скатерть. Из-под нее показы­ вается угол картины в темных красках. — Вот она! — бросается художник к столу. — Скотина! — человек в чешском мундире замахивается в исступле­ нии граненым стаканом, но Берестов успевает отбить удар оружием, и стакан врезается в полотно картины. — Легше, господин капитан! Невзначай и зашибить могу... до смерти. Карабин солдата упирается в живот офицера. — Берестов! — В дверях — предревкома, за ним ■— комендант вокзала. Солдат неохотно опускает карабин. — Нашли? — Ловко запрятали, не здогадаешься, — сапко дышит Берестов. — А эти — кто? — Их благородие капитан Ревельской! — не отдышится солдат. — Сошлись наши тропки-дорожки. А этот— не знаю, но чую: тоже никакой не чех, а опять тоже бывшее благородие. Молодой военный зябко вздрагивает. , — Ах, что сделали! — вздыхает художник, подняв скатерть. Все смотрят на картину: на правой руке Христа глубоко вдавлен по­ лукруг стакана. Американец выступает вперед: — Я протестую! Международное право... — Не советую! — жестко обрывает его предревкома. — Кое-что вам будет трудно объяснить. Например, присутствие здесь господ быв­ ших русских офицеров. Товарищ комендант, арестуйте офицеров! — Мериканца тоже бы надо, — подсказывает Берестов. — Он, стер­ ва, виску предлагал, глаза отводил. — Нельзя. Лицо неприкосновенное. — Я бы прикоснулся, я б его пошшупал до болячки, лицо энто, — ворчит солдат. Художник тем временем с великой осторожностью берет картину. — Вы, товарищ художник, принесите в ревком список картин, что еще остались в галерее, — говорит предревкома.— Подумайте, какое зда­