Сибирские огни, 1963, № 2

терзает совесть старика Ковригина па­ мятью давнего преступления. Сильная личность, отставшая от жиз­ ни, оторвавшаяся от масс и поэтому тер­ пящая крах, уже довольно широко пред­ ставлена в литературе наших дней. Лав- ринайтис же подметил в жизни такую разновидность характера руководителя, порожденного временами культа, кото­ рая, насколько нам известно, еще не ис­ следовалась. Своеобразие характера Ни­ китина заключается в самотерзании, в драматическом борении между гордыней зазнавшегося руководителя и совестью коммуниста, живущего для народа. Без­ упречно честный, страстный, влюблен­ ный в свое дело, он тяготится разрывом с лучшим другом, отчужденностью ра­ бочих, но гордыня держит его в своих цепких лапах и толкает его против того, что он ценит и любит. Конфликт Никитина с Громовым—это конфликт различных тенденций в жизни накануне XX съезда партии. Громов не­ сет в себе ту же страсть, силу, желание давать стране больше леса, что и Ники­ тин. Но его огромное преимущество, по­ мимо технической образованности, в том, что он свободен от честолюбия, от стремления поставить себя над коллекти­ вом. Громовы — воплощение тех сил, которые вскоре после описываемых в ро­ мане событий встряхнули жизнь и созда­ ли в стране обстановку, благоприятную для расцвета инициативы масс. К Гро­ мову постоянно испытываешь нечто боль­ шее, чем простое уважение. Есть в нем что-то могучее, что позволяло ему стать фигурой монументальной. Но ею Громов не стал. А так произошло отто­ го, что острого конфликта между цент­ ральными героями, в силу своеобразия их характеров, не возникало. Громов по- сыновьи любил Никитина. Никитин в ду­ ше уважал Громова. Автор поставил Громова в такие жизненные обстоятель­ ства, в каких его внутренняя мощь по- настоящему раскрыться не смогла. Гро­ мов—человек нового времени. И Ники­ тины при всех их заслугах должны бы­ ли уступить место молодым силам. Но в отличие от Борзовых, Вальганов, Арта­ моновых Никитин сделал это сознатель­ но, сделал это сам. Другая сюжетная линия связана с судьбами бывших кулаков Игната Ков­ ригина и Амоса Григорьева, которые в 1929 году совершили зверское преступ­ ление и теперь расплачиваются за него. История жизни Ковригина со времен раскулачивания — это правдивая и волнующая история высвобождения че­ ловека из-под страшной силы собствен­ ности. На ней ощущаешь силу нашего гуманизма, целшельную силу коллек­ тивного труда, перековавшего многих закоренелых собственников. Но В. Лавринайтис свободен от иллю­ зий. Степень возможности преображения зверя в человека он ставит в зависимость от того, насколько глубоко в душу инди­ вида проник микроб собственности. И ес­ ли Ковригин, будучи кулаком, нет-нет да и испытывал угрызения совести при виде им же обездоленных людей, то в душе Григорьева золотолапый микроб начисто выгрыз человеческое. Схватка Ковригина и Григорьева — один из са­ мых драматических моментов в романе — изображена ярко и сильно. Схвати­ лись две психологии, две непримиримые враждебные силы. В результате гибнет Ковригин. Рушится счастье Громова и Татьяны, принеся горе всем, кто их лю­ бит. Найдутся, пожалуй, критики, которые будут обвинять писателя за такой финал романа, ссылаться при этом на наше, гу­ манное время, когда дети не отвечают за грехи отцов. Это — верно, не отвечают, но грехи эти не проходят бесследно. Об этом нельзя забывать. И счастье наше не в том, что у нас не может быть траге­ дий подобного рода, а в том, что они не способны убить в людях активного отно­ шения к жизни, неистребимой тяги к счастью. Роман читается со все возрастающим интересом. Интерес тот вытекает из ост­ роты и драматичности жизненных ситуа­ ций, из сложности взаимоотношений ге­ роев. Но писателю этого кажется мало. Стремление «завинтить» повествование покрепче приводит его иногда к созда­ нию излишних усложнений и неясностей. Не ясно, от кого Татьяна получает зага­ дочное письмо, содержание которого тщательно скрывает. Не ясно, почему Колтакову нужно, чтобы тракторист Су­ дариков непременно уехал из поселка. И вообще Колтакову (образ его дан рель­ ефно, пластично) в романе отведено не­ померно много места. Роль его в событи­ ях раздута. Плохо верится, что даже ловкому негодяю удавалось долго пря­ тать концы своих преступлений в посел­ ке, где «жителей вместе с ребятишка­ ми едва наберется сто человек». Вся эта затянувшаяся на весь роман история с махинациями Колтакова и их разоблачением отдает детективом. Само по себе это было бы не плохо, если бы отвечало требованиям хорошего детек­ тива — раскрывало бдительность, сме­ калку и стойкость честных людей в ра­ зоблачении преступника. А в рассматри­ ваемом романе и этого нет. Слишком без­ вольны и трусливы жертвы Колтакова, слишком недогадливы и нерешительны его преследователи Громов и Скворцов. Автор чрезмерно увлекся фабульными хитросплетениями. Роман написан неровно. Наряду со сценами сильными и яркими (починка Громовым трактора, его разговор с Кол- таковым накануне бегства последнего из поселка, жизнь Ковригина до раскула­ чивания, история его перерождения и схватка с Григорьевым и другие) немало мест невыразительных, разбавленных