Сибирские огни, 1963, № 2

листвы — снова возникнет удивительное лицо молоденькой женщины, ко­ торая, закинув на голову легкие обнаженные руки, беззвучно смеялась, подставляя всю себя солнцу и ветру. — Что же с ней делать? — спросил вдруг громко Забудько. — По­ нимаешь, взяла написала «Это — я!» Это — я, говорит... Вот такая. Как была... А была ведь... Ты понимаешь — бы-ла! Что теперь с карточкой-то делать? Ну — что?! И Кубочкин с тоской ощутил, как в голосе старшины Забудько, ка­ жется, впервые, появилась растерянность. — Дай мне, — сказал глухо Громов. Тут один край согнутый... Я не помну. — Неси, — помолчав, ответил старшина. — Ты дойдешь? — Я дойду, — сказал Громов. — А нога? — Я дойду, — повторил Громов. И, заскрипев зубами, словно его душило, неожиданно выкрикнул: — Я дойду! У... твою мать! До самого конца дойду! Старшина не ответил. Кубочкин дотронулся до плеча Громова, не­ внятно сказал: — Ты, Гриша, за меня держись. Легче будет. Он боялся, что Громов его оттолкнет. Но почувствовал на своем пле­ че его руку. Рука была тяжелой, горячей, влажной, как в лихорадке. И бывшему счетоводу Серафиму Кубочкину захотелось заплакать. Наверно, оттого, что у него не было щепотки табаку, из которого можно было бы свернуть одну-единственную цигарку для бывшего сержанта Громова. И — еще отчего-то. А мелкие, как пыль, звезды затмевала голубым пламенем та необык­ новенно чистая и живая звезда, что стояла в зените.