Сибирские огни, 1963, № 2

зорят,, что он не в ладах с логикой ху­ дожественной и логикой социологической (см. «Новый мир», 1962, № 7). Что же касается умных мыслей, высказываемых Дударевым, то ведь они «бьют» его тем сильнее, чем яснее и отчетливее он по­ нимает, в какую бездну противоречий окунулся, поступив не по совести. Если бы Дударев был обыкновенным делягой и пройдохой, то тут бы и проблемы не возникало в том масштабе, в каком она исследуется автором. Дело в том, что Семен Тетерин тоже отступил от правды, он тоже поступил не по совести. Я не буду подробно оста­ навливаться на этом самом сложном и удачном образе повести — о нем много говорили и писали. Я скажу только, что В. Тендряков не просто обвиняет своего героя и не просто судит его судом собст­ венной совести, развенчивает в нем так называемого «естественного человека», он подробно анализирует явление и ищет настоящих виновников случивше­ гося. Да, Тетерин виновен в том, что от­ ступил и пошел не по тому пути, по ко­ торому первоначально звал его «голос совести». Да, Семен справедливо осу­ жден и мнением людей и пуще всего собственной совестью. Но в повести воз­ никает еще один вопрос: один ли Тете­ рин несет всю вину за то, что с ним слу­ чилось? Всем строем повести В. Тендряков от­ вечает: «Нет, не он, есть главные винов­ ники». Тетерин, кроме того, что он ви­ новен в отступничестве, единственный из живых участников процесса действи­ тельно пострадал. Прокурор и следова­ тель чувствуют себя безупречно чисты­ ми, ибо они лишь «объективно» изложи­ ли факты. Доволен и Дударев: он «бла­ городно» взял на себя часть вины. До­ нат Боровиков с его бессовестной теори­ ей двух правд тоже вполне удовлетво­ рен: что ж, одна из двух на сей раз вос­ торжествовала, потому и поморализовать «выгодно» можно: «Мало мы доверяем друг другу. Великое дело — доверие». И ни в ком из них не заговорила совесть так, как она заговорила у Семена Тете- рина, а между тем все они по очереди активно и дружно толкали Семена-« отступничеству. Одни — неверием, дру­ гие — угрозами, третьи — боязнью за себя, четвертые — «житейской мудро­ стью» о двух стульях, на которых буд­ то бы лучше, прочнее сидеть. Никто из них не подал Семену руку, когда он при- ' шел к ним со своей правдой, потому они и являются прямыми виновниками 'тете­ ринского падения. Семен в отличие от них пытался бороться, и не его вина, а его беда, что идейно он незрел и духов­ но не закален, что сдал перед натиском людей, потерявших совесть, соскользнул на ту дедовскую мораль, которая когда- то в индивидуалистическом обществе была закреплена в удобных формулах: «плетью обуха не перешибешь», «малой шавке не след на матерых волков ла­ ять». Это не освобождает Семена от су­ да совести, от наказания за отступниче­ ство, но это хорошо объясняет суть про­ блемы: потеря совести — это не частный тетеринский случай, а общественное бедствие, истоки которого и многообраз­ ны и многолики. Повесть В. Тендрякова «Суд» — это обвинительное заключение против уко­ ренившегося у нас и, видимо, еще не из­ житого недоверия к человеку, против руководителей, действующих по прин­ ципу как бы полегче или исповедущих теорию о двух правдах, против тех «ма­ лых» и «незаметных», которые по нез­ релости или малодушию отступают от своей правды. В. Тендряков воюет за истину, которая не приходит сама и не падает с неба, он требует, чтоб за нее боролись, чтоб все люди помогали, а не мешали ее рождению, он требует во­ спитания всего народа в духе высоких принципов коммунистической морали, которые ведь никогда не расходились с правдой. В. Тендряков создал глубокое и художественно завершенное, актуальное произведение с широким и действенным общественным резонансом. 2 Советская литература, может быть, как никогда раньше занята сегодня по­ исками героя, могущего стать властите­ лем дум всего современного поколения людей. Можем ли мы сказать, что на текущем этапе развития после 1956 го­ да она уже создала такого героя? Есть смелые люди, которые категори­ чески говорят «нет». Между прочим, это очень удобная и, я бы сказал, извеч­ но непробиваемая позиция, так как про­ изведений слабых, далеких от безупреч­ ного совершенства обычно неизмеримо больше, чем совершенных и образцовых, и потому всегда можно на «широком фактическом материале» доказать свое решительное «нет», к тому же еще и прослыть эстетически требовательным читателем и критиком. Сейчас каждый может поймать меня за руку и потребовать: — Вы утверждаете — да? Тогда где же этот герой? Покажите его нам! Что можно ответить этим товарищам? Прежде всего, я бы посоветовал им не спешить со своими выводами, памя­ туя, что такая поспешность уже кое-кого подвела. Давайте сначала вспомним не­ которые факты литературной истории. Когда появился фурмановский «Чапа­ ев», насколько мне известно, никто не говорил, что он именно тот герой, кото­ рый десятилетиями будет владеть умами только-только подросших и подрастаю­ щих мальчишек и девчонок. А вспомни­ те, с каким боем завоевывали критику герои произведений А. Макаренко!