Сибирские огни, 1963, № 2

ручейка разостланный мешок, а на нем единственную банку консервов на всю братию, состоявшую из 6 персон, и большую горку ржаных сухарей. Видимо, на моем лице изобразилось это разочарование, потому что Удаль­ цов спросил: — Что так уныло смотрите на наши яства, Федос Петрович? Это не от бедности нашей, а опыт показал, что сытое брюхо в пути не способству­ ет бодрому и рабочему настроению. До отвала мы наедимся после работы и утром следующего дня. — Плохо себя чувствуете, Федос Петрович? — спрашивает гео­ морфолог. — Как разбитая таратайка,— говорю едва слышно. — Это пройдет. Закусим вот и айда дальше. По пути клин клином вышибет. Подсаживайтесь-ка поближе к холодной ключевой воде — это наше таежное пиво — и будем пировать. Присел я на песочек и думаю: «Теперь понятно, почему полевые экспедиционные работники, возвра­ щаясь в город, так жадно набрасываются на рестораны. В тайге наголода­ ются, как бродяги, вот и прут, как мухи на мед, в гастрономические заве­ дения». Я оглянулся туда-сюда в поисках посуды, чем воды зачерпнуть, но ничего такого не увидел. — Сию минуту, Федос Петрович,—• сказал студент-практикант, заме­ тив мой вопросительный взгляд,— тайга нам и посуду подаст. Не успел я сообразить, какую посуду может предложить нам тайга, смотрю несут ковшики, наскоро сделанные из бересты. Студент продолжает: — Сегодня у нас дежурный обед: на первое Н 2 О с гренками, на вто­ рое Н 2 О натюрель, а на третье компот из разговорчиков. Им весело и мне стало веселей, и, знаете, глядя, как мои спутники энергично работают челюстями, сам заразился зверским аппетитом: унич­ тожал, словно отбивные котлеты, моченые в холодной воде сухари с кусоч­ ками мясных консервов, запивал их ледяной и прозрачной, как хрусталь,, водой. Вкусно. Честное слово, прелесть. Сидеть у воды было прохладно, приятно, уютно, тем более, что докуч­ ливых комаров отгоняло ветром с реки и дымокурами. Мы сидели, словно на пикнике, даже поснимали головные уборы и накомарники. К концу обеда я почувствовал себя значительно лучше, стал прихо­ дить в норму. Вдруг, жуткое дело, с ясного неба сверкнула молния и треснул гром— короткий, как выстрел. Смотрим, а над головой повисло белое облачко — ну совершенно пустяковое, с шапку величиной, не больше. Не ударь гром, никто бы из нас не обратил на него внимания. Облачко это прямо на глазах росло, росло, стало сизоватым, а потом превратилось в тучку. За первыми ударами грома посыпались редкие капли дождя и град, да такой, знаете, крупный, что когда он попадал на мою лысину, то из­ давал звук сталкивающихся биллиардных шаров: квок, квок! — и отска­ кивал. Больно, знаете. Тучка никуда не уходила, стояла на одном месте и вращалась, словно- была привязана к столбу. Когда дождь с градом усилился, мы поспешили укрыться под старой развесистой ивой и прижались там друг к другу, как цыплята под курицей. Дождь быстро нарастал и через несколько минут перешел в страшный ливень. Ива гнулась к земле и качала кудрявой го­ ловой. Вскоре она перестала нас защищать, сама до каждого листика промокла. Я почувствовал, как студеные струйки поползли мне за ворот­ ник и змейками стали спускаться по спине, образовывая у пояса, как у плотины, прудики. Дрожь пробежала по всему телу, и я вспомнил тех