Сибирские огни, 1963, № 2

темного теста и послать на фронт седьмому сыну, любимому, летчику. И Нюся не смогла отказать. А комсомольцы осудили, что такая безыдейная, не она бабке привила свою идеологию, а сама подпала под бабкину, чуждую, немарксистскую. Нюся только сказала в свое оправдание: — Ну как я могла? Я-то знала, что уже давно похоронка пришла, только скрывают от бабушки. Как же я могла ей отказать? Нет, не умела она себя защищать. После смерти отца отдала все его вещи—хороший костюм, ботинки, часы, пальто с меховым воротником—той женщине, что приходила по суб­ ботам в гости к отцу. Соседки внушали: — Ты что, слепая? Ты что, не видела? В бане, бывало, намоется, на­ парится—'И сюда, к вам! Ты что думаешь, они тут газетку, что ли, читали? Впотьмах-то? — Меня это не касается, — ответила Нюся. — Она говорит, что отец обещал. Мне-то зачем его костюмы... Опростоволосилась она и тогда, когда, полюбив Костиного отца, со­ шлась с ним. Он вернулся с фронта израненный, с застуженными ногами, одинокий. В войну семья его затерялась где-то в Смоленской области. Сергей заходил к Нюсе по-соседски — слушать радио, пить чай. Ж ал о ­ вался на скуку и читал вслух интересные книги. Рассказывал про полити­ ку. Вспоминал про бои. Политикой Нюся очень интересовалась, ведь на работе репродуктор висел у нее чуть не над головой, и всю смену, пока шила, она слушала, что происходит в мире. В школе она неплохо училась по географии, это ей очень потом пригодилось. Она сама переставляла флажки на большой карте и растолковывала работницам сводку. И по­ том, когда Сергей рассказывал, где воевал, то не мог не восхищаться, как она дельно и впопад поддерживает с ним разговор: — Нет, Нюсенька, — говорил он. — С такой золотой головкой, как у тебя, грех не закончить образование. Ведь живем не где-нибудь на Зап а ­ де, у нас все дороги открыты... И оба мечтали, что Нюся обязательно будет учиться. А там они полюбили друг дружку. Сергей перестал жаловаться на судьбу, перестал вздыхать и все чаще и жарче обнимал Нюсю, а она доверчиво клала ему голову на грудь, где громко и неровно стучало его подорванное на войне сердце... Нюся любила открыто, преданно, бесхитростно. Но тут нашлась семья Сергея, и жена его, некрасивая, злая, приехав из деревни, узнала все, что произошло. Она приходила к Нюсе в кварти­ ру, усаживалась на кухне и громко кричала, что у нее малые дети, а муж, мерзавец, путается с другой. «Другая» — это была Нюся. Все соседки со­ бирались на кухне и отпаивали водой с валерьяной жену Сергея, все ж а ­ лели ее, а не Нюсю, и, наконец, Сергей сдался. Сказал, что «да, у жены есть на него моральные права, она и так настрадалась в эвакуации». И больше не упоминал о том, что Нюсе нужно получить образование. Толь­ ко сокрушался, что жена нервная и ей неприятно жить в одном дворе с Нюсей. Очень расстраивался... И Сергей завербовался в Сибирь на большое строительство, увез семью. Без него уж родился Костик. И соседки, как по команде, переметну­ лись на Нюсину сторону и ругали ее, бестолковую, что не пожалела соб­ ственного ребенка и отпустила от себя Сергея. Теперь ребенок будет расти без отца... — Не я первая, — с болью сказала им Нюся. — Что ж теперь делать...