Сибирские огни, 1963, № 2

любовь за деньги? Он честный, он такой наивный, и не наводите'вы на него тень, прошу я вас...» ' : ' Следователь был молодой, чистехонький, щеголевато одетый в МЯГ- кий шерстяной джемпер и дешевенький серый крапчатый пиджачок, в бе1 лую рубашку с галстуком. Очень вежливый, со здоровым румянцем во всю щеку, он не раздражался, не гневался, не кричал на Нюсю. Но ей казалось, что он не сможет ее понять, презирает. Она для него и не человек, а так... ну, как кошка или щенок... . . Наверное, он и знакомым девушкам уже не раз рассказывал, что, мол, только подумайте, какие в наш век атома еще бывают потешные истории: заведующая швейным ателье, более сорока лет, из себя ничего особенного; влюбилась в своего же сотрудника—закройщика^в мальчишку, ему толь­ ко двадцать шесть, бачки у него, водила его по р'есторанам и растратила казенные деньги. Семьсот рублей, или по-старому семь тысяч. А у самой два сына, одному девять, а другому пятнадцать годков и, представьте, от разных отцов и оба раза в незарегистрированном браке. Ничего себе кар­ тинка? Моральный облик? А девушки, тоже чистенькие, хорошо одетые, с детства хорошо кормленные, образованные, посмеивались и возму­ щались. Нюся не испытывала к следователю неприязни. Может, будь она на его месте, тоже не смогла бы понять, что за особа эта заведующая ателье с ее необыкновенной любовью... Нюсю даже удивляло, что следователь не подлавливает, не старается закопать поглубже, а напротив, как бы ста­ рается выгородить. Но все-таки не сомневалась, что он относится к ней с брезгливостью и равняет себя мысленно с Валериком—пошел бы он на связь с женщиной старше себя, матерью двоих детей... Она осмелела однажды и сказала следователю: — А жизнь совсем не такая, как вы думаете, не такая, как в книгах. Но следователь не понял. И прищурился недоуменно: — В каких книгах? Каких авторов вы имеете в виду? Ремарка, Хе­ мингуэя или Антонину Коптяеву? Нюся, конечно, читала «Товарища Анну» Коптяевой и этого самого Ремарка, которого девчонки в ателье рвали одна у другой из рук. Но не решилась вступать в спор, побоялась обозлить следователя. И ответила не прямо, не на вопрос: — Раз виновата, значит виновата... Такая судьба... И вдруг догадалась, что следователь не смеется над ней. Он огорчен. Жалеет ее. Выдвигает и задвигает ящики стола, поправляет галстук. И в глазах его так и светится досада. — Подпишите протокол допроса... — стараясь выглядеть строгим, велел он. Она подписалась, тщательно и аккуратно выписывая каждую букву своей фамилии. — Мне можно идти?.. — Да... пока. До суда вы свободны... До суда она прожила как во сне, все думала: проснется, а ничего страшного нет—почудилось. Сдавала дела в ателье, чинила сыновьям одежду, переписала сберкнижку, где лежало заветных 83 рубля, на Кос­ тю. Валерик ни разу не пришел, сама она встречи с ним не искала, нб ждала его каждый вечер, даже выходила постоять к воротам, может, сте­ сняется позвонить в квартиру. Но он так и не пришел... Она увидела его уже на суде, когда допрашивали свидетелей. На суде Нюсе никогда не приходилось бывать. Не случалось. Но в те­ атре она видела пьесу, где арестанток выводили в халатах и белых пла­ точках. Пьеса была из дореволюционной жизни, но Нюсе все мерещилось,