Сибирские огни, 1963, № 1

Н астён ка и все прочие следили з а действиями Евсти гнея, затаив дыхание. * И голка, хорошо зам е тн ая на темной поверхности ствола, д ерж ал ась плотно, как приклеенная. — Добро! — повторил Евстигней, закончив оборот, и с к а з а л Н астён ­ ке: — Сыми иглу! Такой ж е прием Евстигней повторил с остальными р уж ьям и . Но из трех только одно уд ерж ал о иглу на полном обороте. — Ну, которое из двух возьмем , дочка? Загоревш ий ся Н астёнкин взгл яд п ерескакивал с одного руж ья на другое. — Вот это! — и п о к а зал а на то, у которого л ож е потемнее и курок с красивой насечкой. — Сейчас проверим , верный твой гл аз, ай нет? — с к а з а л Евстигней. В зял оба р уж ь я , — в правую руку облю бованное Н астёнкой , в левую другое, — поставил их прикладами на пол и, накрыв л адон ям и концы стволов, с силою надавил. Потом по к азал Настёнке обе л адони . Н а п р а ­ вой кольцевой оттиск был четче и выпуклый кружок темнее. — Выходит, гл а з твой верный, — с к а за л дед Евстигней и подал Н а ­ стёнке руж ье с темной лож ей и красивым курком. ...Так и с т ал а Н астя С куратова охотницей. С трелять научилась она быстро. Г л а з у нее был верный, а главное молодой. Ч ерез короткое время Евстигней стал ходить с нею в лес только, «для порядка». Н а стя скр ады в ал а уток по озеркам , била тетеревов в пе­ релесках, а Евстигней посиживал на полянке у костра, либо подремывал на мягкой подстилке из пахучих пихтовых лап. Н а его долю оставалось отнесть добытую дичь на господскую кухню. А со следующ ей осени Евстигней перестал и в л ес ходить. Н е успевал он за легкой на ногу Настей, а она сердилась: «Много ли т а к добудем , дедуня? Сидел бы уж дома!» Г л аф и р а сперва корила Евстигнея, что отпускает Н астён ку в лес од­ ну, потом привы кла. Так ж е, как при вы кла и к тому, что Н ас тя всерьез и насовсем см ен ял а на руж ье ухват и прялку. С той поры, как она пошла на охоту, жи ть стало сытнее. Н астя бы ла проворнее и уд ачли в е е старика. Теперь и на господский двор относили куда больш е дичи, и на свой чугунок о став ало сь: то утка, то тетерк а, то заяц , а зимой, случалось, и ко ­ суля. . Д ед Евстигней, став домоседом , быстро одряхлел и только в теплые летние дни спускал ся с печи на крылечко, погреть на солнце стары е ко­ сти. Т ак протянул он еще два года и отдал богу душу. Н ас тя похоронила его рядом с могилами отца и матери и в ш естнадцать л ет с т ал а хозяйкой в доме и кормилицей тетки Глафиры . Охотничий промысел пошел ей в пользу. Здоровьем она с детских лет не была обиж ен а, теперь же, и сх аж и в ая каж ды й день в л е су по десятку и более верст, летом — пешком, зимою — на лыжах., — и вовсе окрепла, выровнялась и н али л а сь сил-ой. И собою с т ал а очень хорош а — рум ян ая и кру глолиц ая. Любуясь, как зап л е т а ет Н а с т я густую длинную д о колен косу, тетк а Г л аф и р а поти­ хоньку в зды х ал а, вспоминая свою безрадостную молодость. Но красота Н астина и стать не столько радовали Г л аф и ру , сколько тревожили. Зд е сь в каторжной слободе и порядки к аторж ны е. Д а и то: баб и девок м ало, а уж такие пригожие — и вовсе наперечет. И Г л аф и р а то и дело поучала Н астю : — Ходи с оглядкой . С парнями д р уж б у не води. Н ачи н сладок, а конец за в с е гд а один. П ущ е всего не верь мужикам , все они жеребячьей породы.