Сибирские огни, 1963, № 1

В И Н О Г Р А Д Нам покоя вовек не сыскать — мы живем яе покоя ради. Но порой обоймет тоска, «ели вспомнишь о винограде. ...Вот выходят ветра на парад, хлещут тело колючей крупкой. А на родине виноград — полновесный, янтарный, крупный... Вспомнишь август в южном краю, вспомнишь крыши в четыре ската, и внезапно память твою взбудоражит запах муската. Вспомнишь — вечер безветрен, тих. Ягодинкн туги, как сливы, и трепещут, трепещут в них фиолетовые отливы. Листья — будто озноб берет {кто их вырезал столь искусно?). Гроздь срываешь и — прямо в рот. Вкусно как! До чего же вкусно! Ах, какой же он, виноград! — Полновесный, янтарный, крупный... Но выходят ветра на парад, хлещут тело колючей крупкой. Глянешь сквозь папиросный дым и ни в чем не найдешь отраду. И опять сознаньем своим возвращаешься к винограду. Листья — будто озноб берет (кто их вырезал столь искусно?). Гроздь срываешь и — прямо в рот. Грустно как! До чего же грустно! На кого и за что серчать? Ворон, что ли, ту грусть накаркал? Хорошо бы в вагон сейчас и — махнуть прямиком на Харьков!.. Хорошо бы!.. Но видишь вдруг, что живущий с тобою рядом твой товарищ, твой новый друг тоже грезит сейчас виноградом. Та же грусть у него в зрачках, в каждом слове и в каждом жесте. Хорошо бы!.. Но вспомнишь, как вместе жили и мерзли вместе. Хорошо бы!.. И тут поймешь, что вещей в чемодан не сложишь, не уйдешь в вокзальный галдеж, не уедешь... Просто не сможешь! Непонятно душа защемит, как при мысли о самом прекрасном... А метель все шумит, шумит по холодным чьим-то приказам. Снова чувствуешь: в душу твою, как заслуженная награда, вдруг забрызжет в этом краю радость сочностью винограда. Ветер. Снежная суета. В окна бьет колючая крупка. И на этом фоне — мечта. Полновесно. Янтарно. Крупно. г. Красноярск.