Сибирские огни, 1963, № 1

— Чем ж е ты ее, сыночка, скосишь? — горестно в здых ала Н а т а л ь я , - - ¡на такую «траву» еще не сковали косу... «А вот и сковали... ты и сковала, маманечка, и такие, к а к ты... ру к а ­ ми своими... делами... сердцем любящим ...» — М л ад ен ек ты еще, сыночка... — Она смотрела затуманенным взо ­ ром на за с тыв ающи е родимые черты. Тяжело вздохнула... и повесила ф о ­ тографию на свое место. — И не мирюсь!.. Я не овца... человек... колхозница. Зн а еш ь ли ты, что это такое? Теперь ее собеседником был другой человек... обидчик... — Говоришь, вредным делом занималась?.. А зна ешь ли ты по-насто- ящему, душой-то чувствуешь ли, что т акое труд колхозницы? Ты видел ее руки? Пересчитал ее ранние морщины? Слышал, к ак от боли скрипят ее суставы по ночам?.. Вот послушай... Был такой день, когда колхозница получала третью похоронную... третью... все, что у нее было самого д оро ­ гого, — любовь... женская, материнская — от дал а распроклятой войне Нечем стало жить! Моченьки не было. И пошла она искать смерти — и з ­ бавления от муки. Шла и ж д а л а . А смерть не попадалась... Вдруг послы­ шалось: зовет ее кто-то... глухо так... стонуще. О глянул ась вокруг — нико­ го... Присмотрелась: кучка соломы темнеет, а внизочку что-то белеется. Подошла и увидела: свинья поросится... тужится... жи знь рождает. Пер е ­ вернулось все у колхозницы в душе... — жизнь! А ты смерти ждешь... по­ кою ищешь... вон их сколько успокоилось и твоим спокойно... а нешто т а ­ кое справедливо? Нешто они за мертвый покой животы положили? Д а нет же... З а беспокойство, за жизнь человеческую на всей земле... за твою жизнь. Т а к и о с т ал а с ь у той свиноматки, приняла поросяточек, обмыла их го ­ рючими слезами, собрала в юбку д а и отнесла на ферму, а матка с ам а следом б еж а л а , тошая, голодная, еле на ногах д е рж а л а с ь , а бежала... Жизнь, ею рожденную , защищала ... Вот как... , С того и ф ерма колхозная з аж и л а . Фермы-то, почитай, уж е и не ос ­ талось. Жи в о тны е частью поиздыхали, частью пор а зб еж али с ь и одичали. Кормов не было... Людей ух ажи в а т ь не было... рабо т али за палочки... то ли получишь под расчет, то ли нет. А свои рты есть просили каждый день. Здоровые мужики все на фронте. Остались одни старики, инвалиды, подростки д а б абы — все на них и держалось... Хлеб фронту на них, к ак присяга, л еж а л , мясо — фронту... А ночами еще вар ежки , носки теплые при коптилках вязали... горе д а слезы горькие делили... И л ь этого не увидел?.. С грехом пополам собрали животин под одной крышей... а крыша ху ­ дая... Д а в а й , бабы , закрывай добро колхозное. З а к рыл и , а кормИть-то не­ чем... Пошла по дворам колхозница — ведерком к ар т ош ку собирала, в с я ­ кие отходы, чтобы не загибли с голоду... Кое-как перезимовали, а с весны будто легче стало. Земл я от таяла , т р а в к а пошла, корешки всякие д а к л у ­ беньки. То, что деся тками верст за день от таптывала растреснувшимися ногами на пастбище, то, что струпья не сходили с рук... не в счет... В первый год двести голов ф ерма приплоду д а л а . Подобрались ж е н ­ щины хозяйственные, до общественного добра б ережливые — все и сбе ­ регли... А как, — не спросишь?.. Рук ами , горбом, и день и ночь, и в холод, и в жару... Отгулов не просили, праздники отложили... Помнишь?.. «Все для фронта! Все д л я победы!» И у нас в свинарнике пл а к а тик такой ви ­ сел — солда т прямо из дыма-полымя вышел и т а к пронзительно на тебя смотрит, да еще и пальцем показывает: «А что ты с д е л а л сегодня д ля фронта?» Т а к с этими страшными г л а з ами в душе и ходили и к аждый свой ш а г проверяли.