Сибирские огни, 1963, № 1

К сожалению, для законченности об­ раза не хватает еще одного, возможно, самого яркого штриха. Не совсем понят­ на линия поведения Семена в связи с за­ претной ловлей рыбы. Он возмущен пре­ ступными действиями капитана, его охва­ тывает чувство омерзения. И все же он ничего не предпринимает по возвраще­ нии в порт. Более того, он даже и не вспоминает об этом во время своего от­ пуска, словно все это — не такое уж важное событие. Вообще «морская тема» —- при всей своей фабульной остроте и эффективно­ сти — выписана в повести слабее, чем пребывание Семена дома. Автору меньше удались образы моря­ ков, нежели характеры тех людей, с ко­ торыми Семен жил и трудился «на су­ ше». Так и стоит перед глазами мать Семе­ на с ее натруженными руками, чуть скорбным выражением глаз и покорным отношением к любому решению сына. А маленький Павлик, выросший без отца,— преждевременно серьезный, совсем еще ребенок, но желающий выглядеть на­ стоящим мужчиной! А Валя, с усталой улыбкой, с лапками морщинок в угол­ ках глаз, с белесой прядкой на лбу — не седой, а только выгоревшей на солнце. Подробно и любовно описывая трудо­ вую деятельность Семена—моряка и"шо­ фера, — автор в то же время крайне скупо говорит о его чувстве к Вале. Это отчасти объясняется нетерпимо­ стью писателя ко всяческой сентимен­ тальности. Он несколько раз намекает, что Валя не блещет красотой и свежестью ранней молодости. Она много работает на строй­ ке, и когда Семен встретил ее однажды у заводских ворот, то заметил на ее бе­ лой кофточке желтые пятна от пота и пыли. Не сразу раскрывается перед на­ ми ее прошлое, не вдруг становится по­ нятным ее отношение к Семену. И только в конце повести, когда Семен снова уезжает на Камчатку, Валя отве­ чает ему откровенностью на откровен­ ность и покоряет читателя своим умом, наблюдательностью, глубиной чув­ ства. Любовь не терпит расчетливости и эгоизма. Именно поэтому терпит неудачу «соперник» Семена—крепкий, кряжи­ стый, недалекий мужчина, который на этот раз ошибся в своих расчетах. Повесть заканчивается оптимистиче­ ски. На «Коршуне» теперь новый капи­ тан, и люди преобразились, сплотившись в единый коллектив. Море зовет Семе­ на! И мы уверены, что теперь, когда он коснулся матери-земли и набрался от нее сил, он уйдет в море без страха и тревоги. Повесть Павла Халова — значитель­ ная удача молодого писателя. Г. Ц у р и к о в а ИНДИБИДУАЛЬНОСТЬ КРИТИКА С ейчас выходит много критических книг. Выходят сборники в оди­ наково безликих цветных переплетах, с похожими, ничего не говорящими назва­ ниями, с подзаголовками: «литературно­ критические статьи», реже — просто «статьи», никогда — «избранные про­ изведения», хотя книги эти не что иное, как собрания избранных трудов крити­ ка. Читатель, даже тот, кто заглядыва­ ет в критические отделы толстых жур­ налов в поисках недолговечных литера­ турных сенсаций и оценки прочитанного, к этим книгам относится сдержанно. Вчерашние оценки и старые сенсации его не интересуют. Видеть же в крити­ ке что-либо, кроме скандальных «разно­ сов и многозначительных «одобрений», сегодняшний читатель, как правило, не привык. Творческий облик самого кри­ тика читателя большей частью не инте­ ресует. Иной раз кто-нибудь вспомнит: был, дескать, Белинский, его знали, к нему прислушивались; и другой кто-ни­ будь уточнит: мол, сегодня Белинского нет. Теперь много критиков. Не станем заблуждаться на этот счет, имена их да­ же вдумчивый читатель плохо запомина­ ет. Вероятно, не он один в этом виноват. О причинах непопулярности многих критических книг и статей пишут часто. Об этом легко писать. Но кого поразит даже самый хлесткий набор критических штампов? И кто удивится даже самой за­ нудной критической «манере писать»? «Некоторые критики» литературно бес­ помощны. У «некоторых критиков» нет широких концепций или, проще говоря, самостоятельных взглядов на жизнь и литературу, оригинальных (или хоть ка- ких-нибудь) художественных убеждений. Дело вовсе не в безымянности этих «не­ которых критиков» — при желании не­ трудно назвать фамилии. Можно ли кри­ тиковать критику, имея перед собой в ка­ честве образца безбрежный поток не бес­ фамильной, просто — безликой литера­ турной, а в данном случае критической серости? Разве не бесплодно судить о сегодняшнем уровне нашего искусства на основании многочисленных, но от этого не менее пустопорожних, посредст­ венных романов и стихов, спектаклей и кинофильмов? Их больше, но не они да­ ют тон сегодняшнему искусству. Об уровне теперешней критики вернее мож­ но судить по ее успехам, чем по ее не­ удачам и слабостям.