Сибирские огни, 1962, № 12

— Д а что ты, папа?! — начал успокаивать Сергей. — Ты серьезно? Я хоть и под дверями, но все ж е слышал твой урок. По-моему, ты здорово рассказывал... Отец, явно волнуясь, жадно ловил его слова. — Ты пойми, мне дорога эта работа! — воскликнул он. — Она же смысл моей жизни. Человек обязан в чем-то быть мастером. Отец поднялся, возбужденно заходил по низенькой комнате. — Вот, слушай-ка, я тебе про нашего Зайцева расскажу. О нем, во­ обще, легенды ходят. Тут как-то мои школьники взялись для колхоза ко­ шару построить. «Пусть, думаю, к труду привыкают». Ну, тяпают маль­ чишки топорами, тяпают как попало. Подошел Зайцев, посмотрел. Взял один топор. Топорище шершавое, неуклюжее, на нем хлябает заржавлен­ ный, тупой топор. — Чей это инструмент? — спрашивает. — А у нас общий! Кто какой возьмет! —• Хороший мастер всегда имеет свой инструмент. Выверенный, на­ лаженный. Понятно? — Вытащил Зайцев из-за пояса свой топор. Острый, как бритва, сверкает. Топорище отполированное, будто из кости, изгибы красивые, удобные, держать его одно удовольствие. — Тридцать лет у нас с ним дружба, — говорит Зайцев. — Он и рука моя — сжились. Я норов его знаю. Зайцев выбрал сосновую, сухую чурку в обхват толщиной. Стукнул, по ней обухом, взвесил на руках, прощупал глазами, как бы «прочитал» ее, понял. И поставил на попа. И тут он, брат, из пустяка сотворил чудо. Оперся ладонью на чурку, отставил большой палец на два сантимет­ ра от края, замер, сосредоточился и вдруг — батюшки! — как обрушит град ударов! Мы так и опешили! «Ну, думаем, сейчас отлетит или палец или кисть руки». Но от чурки, щелкая, отскакивали только звонкие, смолистые дос­ ки. Топор летал сверкающим кругом, вонзался почти впритирку к толсто­ му пальцу. Ноготь на нем, как черепаший панцирь. Удар — доска, удар— доска! Топор звенел! Когда успевал Зайцев отдернуть палец, как рассчи­ тывал удары — мы не могли уловить. Но знали — ошибись чуть-чуть и — беда! Не успели оглянуться, а вместо чурки — пожалуйте вам! — груда смолистых, пахнущих, прямо-таки горячих досок! Мастер чистым платком вытер топор. А он сверкает, и тоже — ни дать, ни взять — горячий, потный. Такой звонкий, веселый, лихой топор!' Сунул его Зайцев за пояс и молча ушел. А ребята, завороженные, рты раскрыли. Вот это был урок! Всю жизнь они его не забудут. Глянули на свои зазубренные, хлябающие топоры — и плеваться на ­ чали. Смотрят друг на друга в работе: неуклюжие, неумелые! Плакать хочется! Перед глазами так и стояла виртуозная работа Зайцева. Он, так сказать, создал для них идеал. Но зато теперь — иди, посмотри — как мои мальчишки орудуют то­ порами! Красота! Владеть им считается делом чести, особым удальством!' Вот, брат, о каких уроках я тоскую! Достигну ли? Отец платком вытер вспотевшее лицо, словно это он сейчас молние­ носно развалил чурку на дощечки. — Д а -а , это здорово! — только и смог сказать Сергей... ...Он все-таки соскучился о Фаине. Умывшись с дороги, вытирая лицо полотенцем, стал рассказывать ей о колхозных кошарах в степи, о чабанах, о тысячах овец, которые точно