Сибирские огни, 1962, № 12

В комнате стояло несколько кроватей. Над столом висел плакат: «В солонку пальцем ты не лазь, не заноси в солонку грязь». Стол накрывала бумага, испещренная кружочками,— ставили мокрые стаканы. За переборкой была комната для женщин. Сосновые поленья трещали в плите, точно кто-то крутил веселую тре­ щотку. Окна залепил снег, за ними слышен был вой: буря тяжело билась и шоркалась о стены. Сергей стоял, протянув руки над раскаленной докрасна плитой. Гуль развалился, положил ноги в валенках на спинку кровати. — Вчера семь портретов организовал да сегодня девять. Талантли ­ во? Отец дьякон — деньги на кон. Двадцать четыре рубля за два дня. Жить можно! — и Гуль безмятежно пустил в потолок зыбкое большое кольцо дыма, потом выбросил поменьше, еще меньше. Они проходили друг через друга. Присосав папиросу к языку, он ловко спрятал ее в рот всю, с огоньком, а затем папироса, дымясь, опять появилась изо рта. В лохматом белом свитере, Гуль был уютный и мягкий. — А я за два дня наскреб всего пять портретов. — Голос Сергея звучал угрюмо, устало. И весь он был замерзший, похудевший, с резкими, нервными движениями. С шеи уныло свисал длинный пуховый шарф с кистями. — Усердия нет! — изобличал Гуль. — Противно! Ходишь по домам, как побирушка. Клянчишь. А рабо­ чие люди осматривают тебя с головы до ног, дескать, не аферист ли? — А ты будь расторопней! Умей товар продать! — Гуль вскочил. — Я врываюсь в любой дом бодро, сыплю шутками, прибаутками. Молодухе подмигнешь, старику протянешь портсигар. Так и так, мол! Все мы смерт­ ные! Раскинешь образцы, сыпанешь с дюжину афоризмов, и, глядишь, клюнули. Бабушку фотографирую, сыночка сопливого тоже. Я даже од­ ного попа сагитировал сняться в ризе! — Гуль от всей души захохотал и прыгнул через табуретку. Сергей всегда удивлялся его неиссякаемой жизнерадостности и кипу­ чей энергии. У Гуля было в избытке то, чего не хватало Сергею. Буря с еще большей грузностью рухнула на избу. Качались оконные занавески, в замочную скважину со свистом рвалась ледяная струя. — Заткни эту чертову скважину, всю душу выворачивает,— обозлил­ ся Сергей. Но дверь неожиданно приоткрылась, ветер погнал по полу бумажку, просунулась голова в щель. — Здесь, что ли, фотографы-то причалили? — крикнул озорной голос. На лице Гуля заиграли все ямочки, он бросился к дверям. — Здесь, дорогая гражданочка! Милости просим! Мы давненько сох­ нем по вас! — Будто бы! — и девушка кокетливо засмеялась. Вошли две: одна — в полушубке и в растоптанных валенках, полная, мрачная и толстогубая, другая — маленькая, кокетливая, озорная. Лицо ее хоть и было курносо и осыпано мелкими веснушками, но все же пока­ залось Гулю премиленьким. На ней — щеголеватые, начищенные сапож­ ки, новенькое нарядное пальтецо. Гуль сразу же выяснил, что мрачную зовут Лизой, а озорную — Дусей. —• Ой, какие красавицы! — воскликнул он. — Будьте покойны! — задорно ответила Дуся. — Какой уж тут покой! Прошу к печке, погрейте руки! — Не старухи! — Дуся сбросила на плечи шаль и тряхнула кудряш­ ками.