Сибирские огни, 1962, № 12

музыкальные способности, на дикие ка­ бацкие «буги-вуги», морально опустив­ шийся, отвергнутый «друзьями», герой поэмы, наконец, вспоминает о брошенной семье. Но — поздно: жена вторично вы- шла замуж, а выросшая дочь не узнает отца в этом трясущемся, стыдливо пря­ чущем глаза «дяде». Вывший музыкант Николай Петров уподобляется вылиняв­ шему игрушечному клоуну, брошенному за ненужностью в темный угол. Тема, как видим, довольно острая и волнующая, но раскрыта она в поэме неудачно. Какова причина глубокого нравственного падения героя поэмы? Только ли жаждой легкой и быстрой сла­ вы объясняется его моральное перерож­ дение? Нет, не только: ...на крутой дороге Камни — среди цветов. Сбил ты, маэстро, ноги. Душу изранил в кровь. Вот в чем, оказывается, корень зла! Но где и что это за «камни», о которые герой споткнулся «на крутой дороге» жизни? Вопрос остается без ответа, так как в поэме, по сути дела, не показаны эти «камни» и «колючки», если не счи­ тать кучки разложившихся паразитов, из коих более или менее заметны лишь не­ кий Георг, кичащийся своим «дядей из Музгиза», да недалекая, но успешно ис­ правляющаяся Катрин. Но именно их вредоносное влияние, уверяет нас автор, и оказалось решающим в истории с Ни­ колаем. Тогда возникает другой вопрос: а где же светлые, положительные силы, которые — согласно правде нашей жиз­ ни — противостоят этому злу? Такие си­ лы тоже не показаны в поэме, если не считать «рыжего рязанца Петю», склон­ ного скорее к морализированию, а не к действию, личность серую и маловыра­ зительную. Получается заколдованный круг: че­ ловек духовно оскудевает, нравственно вырождается,— но нет ни серьезных сил, толкающих его в пропасть, ни здо­ рового человеческого коллектива, в ко­ тором живет герой и который мог бы бо­ роться за него. Выходит, все дело в са­ мом человеке как таковом! «Сибиряк упрямый», «музыкант-меч­ татель», горячо любит свою жену и дочь,— узнаем мы о Николае Петрове в начале поэмы. И вдруг представленный нам с такой благожелательностью чело­ век через десяток строк оказывается са­ мым заурядным мещанином, гнилым ин- теллигентиком, непостижимо быстро сбивающимся с пути истинного. Подоб­ ная «метаморфоза» кажется читателю неубедительной. Ведь если писатель за­ дался целью показать моральное пере­ рождение от природы хорошего, не бес­ таланного, «упрямого» человека, то его задача — психологически и поэтически убеждающе мотивировать это явление, вскрыть его типическую суть и неотвра­ тимость при данных житейских обсто­ ятельствах. Но этого-то как раз и нет в поэме «Клоун», поэтому она и оставляет у читателя тягостное ощущение безыс­ ходности, неверия в силы человека. Поэтические настроения, проявившие­ ся в «Клоуне», во многом определили и лицо некоторых стихов сборника «Ледо­ ход» (1957 г.). Нельзя сказать, что здесь Н. Перевалов отходит от принципа вер­ ности жизненной правде, однако самая эта творческая установка принимает у него иногда какое-то слишком однобокое и узкое направление. Создается впечат­ ление, что, говоря об отрицательных яв лениях, поэт забывает, что им в нашей жизни противостоят гораздо более мощ­ ные положительные силы, те силы, о ко­ торых он так хорошо сказал в других своих стихах. Поэт жалуется на «сплош­ ные неудачи», на тоску, «неодолимую усталость», говорит о «тяжелом граде» «незаслуженных обид и оскорблений сгоряча», сетует на людей, которые «ко­ сятся на чужое счастье» и нашу радость хотят подменить «горькой минутой» (стихи «Град», «Полночный гость», «Я сам любил», «Сосед», «Дела», «Ненаст­ ный день»). Если в стихах «Анонимное письмо». «В вагоне», «На вокзале» всему мрач­ ному и фальшивому противопоставлен положительный герой, носитель высоко­ го морального идеала, то в этих произве­ дениях людские драмы и несчастья как бы берут автора «в полон», «светлые дали» заволакивает мутный туман жиз­ ненных невзгод. Лирический герой не может подняться над захватившей его стихией преходящего, замыкается в ла­ биринте своих горьких чувствований и ощущений, не может охватить всей большой правды жизни с ее движущи­ мися противоречиями. Но «тяжелые льдины» пессимизма всколыхнулись «под весенним теплом» и медленно уплыли, «исчезая вдали, точно холодные воспоминания». Прошлых, неверных дорожек не жаль — пусть уплывают они безвозвратно. Сердце, да будет печаль не в печаль. Тронулся лед наконец-то! Понятно? — Понятно! — говорит читатель, вновь радостно встречая крепко сколо­ ченные строки добрых стихов, исполнен­ ных в задушевных солнечных тонах, так свойственных художественной мане­ ре Н. Перевалова (стихи «Старые рабо­ чие бараки», «Первая клятва», «Пионер­ ки», «Глобус», «Начальник станции»,. «Олень»), 3 В 1957 году Н. Переваловым была опубликована поэма «Широкий ряд» (из сельской хроники). Произведение это представляет интерес как попытка по­ этически осмыслить по горячим следам.