Сибирские огни, 1962, № 12

После ряда таких заданий я заметила, что у учащихся стали появляться за­ писные книжки. Впоследствии они получили в классе официальное признание, ими ребята пользовались при ответах. Привожу несколько характерных записей' одного ученика. «12/1У 1961 г. Полет Гагарина, первый полет человека в космос. Думаю не только о Гагарине, думаю о людях, которые веками рвались к звездам. Думаю о Галилее, Бруно, Циолковском. И почему-то о Лермонтове. 14/1У. Гагарина встречает страна. День необыкновенный. Все обычные пред­ ставления о жизни как-то сместились. 15/1У. Б-54 бомбардировал Кубу. Удивительно противоречивая эпоха: полет разума и дикость, не поддающаяся описанию. Мы готовили взлет к звездам, они — смерть людям. 31/У. Феклина заговорила на уроке о людях-торпедах, японцах. Спорили о- гёроизме. А мне нравится мысль Юхана Смуула: «К героизму надо относиться как к хлебу и соли на столе». Что за чудо «Ледовая книга»!» Появившаяся привычка учащихся искать связи между явлениями, находить подтверждение в самой жизни тому, о чем говорит литература, и, наоборот, искать в литературе ответ на волнующие вопросы — мне, словеснику, очень дорога. ПОСЛЕДНИЙ ШКОЛЬНЫЙ ДЕНЬ, ПОСЛЕДНИЙ ВЕЧЕР... ПОЭЗИИ! Шел последний день занятий 24 мая 1961 г., и хотя по расписанию в один­ надцатом классе три урока, трудно понять, какой идет урок. Все наперебой гово­ рили о геометрии и астрономии, институте и экзаменах, говорили и о поэзии. Волнение ребят понять легко: последний звонок, прощание с детством, сле­ зы, и радость, и грусть Еще один кадр фотолюбителя, запечатлевший нас на- ступеньках школы, и необычное: «До вечера, до вечера поэзии!» Было в нем, в этом вечере, что-то символичное: вот они, тридцать юношей я девушек, влюбленных в поэзию, в книгу, в свой последний школьный учебный день, собираются еще раз, чтобы поговорить о стихах, о любимом поэте, о жизни. Но раздается «трезвый» голос: «Что это еще за вечер перед экзаменами? О поэзии? Ну, уж если долго гото­ вились, ладно. Поскорей кончайте и занимайтесь делом...» ...В притушенном свете я едва различаю лица ребят, сейчас это как будто одно вдохновенное лицо. Я слушаю, как наши выпускники, получившие квалифи­ кацию столяров, токарей, швей, страстно говорят о том, что их волнует в поэзии, как они отстаивают свое понимание, свое видение поэтических образов, как увлеченно говорят о стихах, которые надолго возьмут с собой в дорогу. Как-то однажды Наташа Парфенова сказала: «А почему бы нам не устроить зачет вечером. Да, да, не просто ответ за столом, а зачет с чтением стихов, с му­ зыкой, со спектаклем». Мысль эта показалась странной: вечер-зачет? А потом я подумала: действительно, нашим разговорам за столом часто недоставало яркости, театральности. Уже давно была подготовлена почва для такого разговора о поэ­ зии, в котором соединились бы страстность, полемичность наших зачетных уро­ ков и яркость, зрелищность вечеров. Были выработаны условия вечера-зачета: обязательность участия каждого, самостоятельность и инициатива в выборе материала для выступления; право нг отстаивание своего понимания произведения; право каждого в ходе зачета задать вопрос и завязать спор по интересующему тебя вопросу. При выборе темы зачета спора не возникло. Все тридцать голосов назвали имя поэта К. Симонова. Как-то случилось так, что на протяжении двух лет в нашем классе часто чи­ тались стихи К. Симонова. Если возникал разговор об Испании, о гражданской войне и интернациональных бригадах, кто-нибудь непременно начинал читать стихи К. Симонова. Если изучалась -биография Н. Островского, звучала симонов­ ская поэма «Победитель». Ребятам хотелось выяснить до конца, кто же прав & споре о Симонове, Жора Арутюнянц или Володя Земнухов, и тогда снова возни­ кала необходимость обратиться к поэзии К. Симонова. Мы в классе уже привыкли к этим стихам, привыкли к тому, что они подтверждали наши мысли, помогал;; разобраться в споре. Вот почему я не удивилась, когда все дружно назвали им» этого поэта. Ребята все делали сами: кто-то писал письмо К. Симонову, содержание кото­ рого до сих пор мне неизвестно, кто-то рылся в библиотеке, отыскивая военные очерки писателя. Учащиеся сами определяли себе темы: Света Мокротоварова и Галя Леопа углубились в чтение «Живых и мертвых», Гале Устиновой нравилась симоновская поэзия, посвященная борьбе за мир, группа учащихся взялась за дра­ матургию: выбор пал на пьесу «Русский вопрос». Постановку осуществлял Вик­ тор Трещев совместно с Валей Тимашовой.