Сибирские огни, 1962, № 12

2. На слух определите основные художественные приемы, делающие это произведение таким волнующим. Я отлично понимала, что такого художественного приема, как метонимия, учащиеся еще не знали. Но они должны были почувствовать его, исходя из все­ го поэтического настроя произведения. Суть не в названии. И ребята это почувствовали. Вот что сказал, например, Борис Даниленко: «Я не знаю, как называется этот прием, но я чувствую, что он проходит через все произведение. Поэту не надо описывать подробно, до мельчайших деталей на­ шествие немцев, сказано только несколько слов: идут ноги в кованых сапогах. И этого достаточно, чтобы представить себе ужас нашествия. Поэт не рисует нам лиц, идущих на смерть, он даже не рассказывает о переживаниях людей, и как будто бы сам спокойно повествует, но одно перечисление идущих ног потрясает: сразу видишь стариков, детей, юношей. Имерманис верен себе до конца. Ударили залпы, и дальше всего несколько слов: ноги обулись в серый песок, . оделись в красную кровь. Бывает так, что поэт с тошнотворной подробностью опишет все, а тебе хоть бы что... А тут...» Тренаж в поэтическом видении, на наш взгляд, невозможен без элементов анализа. Я обратила внимание на то, что у учащихся появилось желание разгады­ вать секреты большого настоящего искусства, и анализ не только не убивает чув­ ственного восприятия, а, наоборот, обостряет это восприятие. Осмысленнее, глуб­ же становится подход к произведению. УВАЖЕНИЕ К ПОКОЛЕНИЮ СИДЯЩИХ ЗА ПАРТОЙ Некоторых учащихся глубоко волнует проблема отцов и детей. Животрепе­ щущей она была и в нашем классе. Не всегда правильно решается эта проблема и дома. «Почему отец не понимает сына? — спрашивает Володя Жулидов. — По­ чему он часто не может понять того, что волнует сына? Зачем он говорит о том. что все наши мечты — это только благие порывы, что жизнь оборвет крылышки, а поэтому лучше сразу быть благоразумным. Как поступить? Имеет ли право младший, забыв о долге перед отцом, идти на прямой конфликт, ведь не боялся же Ваня Земнухов идти на такой конфликт, хотя отец и был ему очень близок». Как-то в Москве я встретилась с сотрудницей музея Н. Островского. Удиви­ тельно тихая, словно сотканная из благоговейной тишины музеев, она спрашивала нас, учителей, осторожно, будто боясь убедиться в своих сомнениях: «Вам не ка­ жется, что у некоторых старших школьников исчезает восторженное отношение к роману Н. Островского?» Да, кажется. Но отчего это происходит? Не оттого ди, что старшеклассникам надоело банальное, набившее оскомину противопоставление героической молоде­ жи 20-х годов сегодняшнему поколению? Бесспорно, что поколение Корчагиных останется для нас примером, но иногда мы сами превращаем в эталон героизма абсолютно все, что отмечено чертой 20-х годов. В самом деле, никто из сидящих сегодня за партой не брал Зимнего, никто не работал в тяжелых, невероятных условиях на стройке, никто не носит рваной обуви и одежды. Но эта разница еще не основание для противопоставления двух поколений. Почему на наших уроках мы обрываем линию героизма (от Павла Власова к Корчагину) на Олеге Кошевом, как бУдто все, что лежит за чертой видимого подвига, не имеет никакого отноше­ ния к героизму? И на этот раз нам помогли стихи. На уроке мы читали стихи Павла Когана, стихи о прекрасном поколении, которое утверждало свое время необыкновенными делами. Читались и другие стихи. Постепенно возникла целая галерея живых, по- своему неповторимых и чудесных корчагинцев. И Павка не казался недосягаемым идеалом, на который с назиданием указывает учитель. Приблизить Корчагина к его прекрасных друзей к нашим ребятам, показать внутреннее родство двух по­ колений — вот к чему мы стремились на уроках. «Я— ПРОТИВЬ Перевернула последнюю страницу тетради. В классе тихо. Сочинение зачита­ но отличное. По инерции обращаюсь к классу. —• Вопросов нет? Молчание. Но с третьей парты поднимается ученик. Жестом, знакомым в классе всем, он поправляет очки, как-то театрально закладывает руку за борт пиджака и, не обходя острых углов, страстно произносит: Да, сочинение отличное. Но я — против этой работы. Я не верю ни одно­ му слову: мысли, выраженные в сочинении, никакого отношения не имеют к его