Сибирские огни, 1962, № 12

ди офицера,—к столу подходит светловолосая женщина. Начинает разговор в том же тоне, что и офицер: — Скажите, русские спутники созданы немецкими учеными, которых вы за­ хватили? — Нет... Я не успеваю закончить фразу... Она прерывает меня: «Нет» — любимое слово русских», — и удаляется. Посетители и ее провожают саркастическими шутками. «Немка,— поясняют они.— Из тех, что бежали сюда в 45-м...» ...Седой старик с палочкой. Он подсел к столу, расписался в книге отзывов. — Вы хотите сделать запись о своих впечатлениях? — спрашивает его пе­ реводчица. — Нет, я просто расписался. Для меня это большая честь: книга с моей подписью пойдет в Москву... ...У нас в разделе культуры работала переводчица Анна Матвеевна. Ког- да-<го она была в России, сейчас живет в Бразилии. Однажды она мне рассказала: — Тут без вас подошли ко мне две женщины. Спрашивают: «Русская?...» Я отвечаю: «Да». Они прямо-таки засветились. «Из Москвы?» — «Нет, местная. Живу в Бразилии». Улыбки сразу же потухли. Женщины пошли в соседний раз- ■ дел искать русских из Москвы. Анна Матвеевна рассказывала об этом без обиды, с улыбкой. Но улыбка была немножко грустная. Да она и не скрывала своих настроений. По роду работы на выставке ей не раз приходилось выслушивать теплые слова, видеть улыбки, адресованные «советским русским»: не каждый уточнял, из Москвы она или иэ Рио-де-Жанейро... ...Подошла старушка. Пожала руку — без слов. Уходя, обернулась: «Вива Руссия». И пошла дальше. I I I В Советском Союзе широко известно имя бразильского драматурга Гильермо Фигерейдо. Его пьеса «Лиса и виноград» ставится во многих театрах нашей стра­ ны. Узнав о том, что Фигерейдо в городе, мы с переводчицей и литературоведом Инной Тертерян позвонили ему. Фигерейдо тут же назначил встречу в Союзе теат­ ральных писателей. Уже в первые минуты встречи Фигерейдо покорил нас сердечностью, заду­ шевностью разговора. Во внешности Фигерейдо есть что-то мужицкое, простона­ родное. Загорелый, широколицый, приземистый, он мог бы, одень его по-другому, показаться крестьянином или рыбаком. Говорит Фигерейдо неторопливо, эконом­ но, если возвращается к ранее высказанной мысли, то для того, чтобы открыть но­ вые ее грани, часто неожиданные. Одухотворенность, тонкая интеллигентность соединяются в нем с удивительной простотой, и в этом соединении—своеобразное обаяние автора «Лисы и винограда». Фигерейдо входит в руководство Союза театральных писателей Бразилии. Союз создан только.для охраны авторских прав драматургов: в Бразилии нет писательской организации, которая занималась бы творческими вопросами. Но Фигерейдо, — это слышится во всех его рассуждениях, — заботится не только об авторских правах своих товарищей по профессии, его кровно занимают судьбы бразильского театра, направление драматургического и сценического творчества. После того, как Фигерейдо и председатель Союза Камарю, принявший уча­ стие в разговоре, рассказали нам о деятельности Союза, речь зашла о новейших экспериментах в области построения драмы — в сюжетосложении, организации диалога, раскрытии потока мысли и чувства... Фигерейдо с интересом следит за этими экспериментами. — Но у нас в Бразилии,— говорит он,— сейчас настолько велики и остры социальные проблемы, что нам не до экспериментов в чисто эстетическом плане. Бразильский драматург, если он дорожит пониманием и симпатиями аудитории, по необходимости должен быть социальным... В нашем театральном искусстве сложилось своеобразное положение. Бразильский театр остается коммерческим, он обслуживает буржуазную публику. Вместе. с тем он должен давать сатиру на буржуазию: антибуржуазные настроения в зрительской аудитории распростране­ ны слишком широко, чтобы можно было игнорировать их без риска потерять контакт с большой частью зрителей.