Сибирские огни, 1962, № 11

Зашумели кругом, и Тоня радовалась, что люди приняли ее в свою семью... Парашютисты уже спали. Стрижова задумалась. На месте костра, пощелкивая, тлела груда углей. Козодоев побрел куда-то в темную чащу. В чуткой тишине грянул далекий выстрел. Тоня выскочила из ша­ лаша. Стрижова, не поворачиваясь, глухо спросила: — Ты куда? Тоня вздрогнула от неожиданности. — Меня ждут. Там... В небе еле слышно зарокотало. Инна поднялась. Чуть ли не под са­ мой луной скользила едва заметная тень, порой сверкали крылья, видне­ лись огоньки, зеленый и красный. Они катились в лунном сиянии. — В Москву... Далекая дорога...— все так же глухо проговорила Стрижова. Огоньки скользнули за облако, тающее в серебряном свете. — Унесся. Улетел. Счастливый путь, неведомый товарищ. Голос ее прозвучал так тоскливо, что Тоня подошла к ней. — Грустно бывает, когда ночами пролетают самолеты. Пролетают над головой эти воздушные корабли, будто уносят дорогое для тебя. Ты на земле, а они в небе, и не берут тебя в далекий, заоблачный путь. По­ светят огоньками и унесутся... Точно осенью журавли... — Они улетят и прилетят, как прилетают журавли,— наугад уте­ шала Тоня. — Не все журавли возвращаются из-за морей... Снова гулко прокатился далекий выстрел. Тоня, не успев еще поду­ мать, двинулась на этот звук далекого призыва. Но Инна Петровна власт­ но прижала ее к себе. — Я... Мне нужно... помириться...— зашептала Тоня. — Подожди,— приказала Инна. Помолчав, она опять заговорила.— Вот, может, и ты полетишь когда-нибудь на таком корабле под самой лу­ ной. Сверкнешь крыльями, скользнешь за облако. Настоящий человек всегда тоскует о высоте, о полетах, о расстояниях. В переулке скучно, в небе веселее. Вот и лети в небо! А старый пилот на пенсии будет смотреть с земли на твой корабль. Не летать уж ему, не водить корабли. Но ты пойми его тоску и покачай крыльями с высоты. — Какая вы необыкновенная! — в порыве проговорила Тоня.— Как хороши ваши леса и облака!.. Я пойду... Меня там ждут... — Не торопись... Стрижова явно задерживала ее, и Тоня удивилась этому. — Иногда так защемит душу... Была и я счастливой... Возможно, что это он провел сейчас над нами свой корабль. Однажды я узнала о нем такое, что не стоит и говорить. Ледяной январской ночью я ушла из дому. И вот протекло десять лет. Мне уже тридцать пять. А я все одна, и вся моя жизнь — мужская, походная. А теперь вот затосковала о простом и тихом счастье: о друге, о семье. Знать, уже начинаю стареть. Инна Петровна вздохнула. С какой-то неведомой, но очень человеческой стороны открылась пе­ ред Тоней эта властная летчица и стала еще ближе, еще милее. — Как иногда нехорошо бывает в жизни!— вспыхнула Тоня, сжи­ мая кулаки.— Несправедливо, жестоко! Если бы я была мужчиной, да я бы вас на руках носила! Инна Петровна грустно улыбнулась, погладила ее жесткие, ершистые волосы.