Сибирские огни, 1962, № 11

В темноте сарая, через синие щели, через сияющие дырки от сучков тянулись золотые ниточки, ленты, веревочки солнечного света. В сарае всегда стояла сухая жара. Солнце пропекало доски. Они, высушенные, бы­ ли легкими, ломкими и горячими. Ваське нравился этот сарай, и летом он спал в нем... Еще учась в школе, Козодоев увлекался парашютным спортом. Во время учебных прыжков он познакомился на аэродроме с пожарниками- парашюгистами и решил работать с ними. В институт он не пошел: одной матери трудно было растить двух маленьких братишек Васьки. А учить­ ся можно и заочно. Окончив курсы, он поступил на работу. Вот сегодня она и начиналась у него. Васька бросил на высокий подсолнух полотенце, зачерпнул из бочки ведро воды, встал на камень и окатил себя с головы до ног. Он даже з а ­ стонал от удовольствия и задохнулся от холодного потока. Растирая тело полотенцем докрасна, он осмотрелся вокруг. Весь двор зарос подсолнухами, картошкой, малиной. Под ветром ка­ чались георгины, гладиолусы, астры. Тянулись грядки огурцов, в низинке торчали тугие кочаны капусты, у забора лежали оранжево-зеленые бо­ чонки тыкв, привязанные к земле зелеными веревками стеблей. На столбики забора были надеты валенки, ведро, болтался пестрый половик. Через весь двор тянулась веревка, ветер шевелил на ней сырое белье. Под водосточными трубами домика были врыты в землю бочки с по­ зеленевшей водой. На пыльном, жарком чердаке жили белые голуби. Васька залез по лестнице, открыл дверку, сыпанул на крышу зерно. Голуби вылетели, звучно хлопая крыльями. От старости и дождей дом рассохся и почернел. На железную крышу в полуоблезшей зеленой краске навалились развесистые березы. Щеля­ стая калитка взвизгивала, в сенях одна половица западала клавишей, дверь в кухню, когда ее открывали, по-стариковски вздыхала. Дом был заселен усталыми линялыми вещами. Из коробок, шкату­ лок, сундуков, комода тянуло старинными запахами корицы, ванили, шал­ фея, индийского чая. В этом домике попадались веши чуть ли не столетней давности. Всю жизнь Васька видел чугунную ступу с тяжелым пестиком, на стене часы с боем, дубовый комод— они служили еще деду. Квартал за кварталом сносили эти домишки. На месте их вырастали многоэтажные здания, люди переезжали в светлые, удобные квартиры с паровым отоплением, с водопроводом, с ванными, с телефонами. И все- таки старые домики с голубями на чердаках были ему милее. Плита, в ко­ торой гудел огонь и стреляли дрова, говорила сердцу больше, чем мерт­ вые батареи. Июльские грозы грохотали над старым домиком, ливни гудели по его крыше. Разбуженные им начинали ворковать на чердаке сонные голуби. Из желобов и водосточных труб хлестала и бурлила вода. В знойные полдники на домик сыпался снегопад из тополевого пуха. Осенью над домиком шуршали листопады, засыпая крышу, палисад­ ник, тропинки ворохами хрустящих, желтых листьев. Зимой на домик обрушивались метели и вьюги. Снег огромными клубами белого дыма катился над ним, а утром соседи откапывали двери. В тихие дни старенький домик был залеплен легкими клоками снеж­ ной пены. Домик лежал среди берез, в пуховых сугробах, как елочный, как из ваты. Его беленая труба дымилась в светлую, молочно-месячную ночь.